Шрифт:
Власть до гроба.
Более удачного исполнителя, чем Чубайс, было не найти: он работал как проклятый.
В России началась новая эпоха: строительство государства, которое с удовольствием продает все что угодно, любые свои богатства, любые земли, прежде всего – приграничные, на них особый спрос, даже – собственный суверенитет…
В рабочем кабинете Чубайса, в комнате отдыха, где собирались только ближайшие помощники, висела огромная фотография «Битлз».
2
– Дай суке, дай!.. Лупи гада!
Тур метнулся к обрыву, но утонул в снегу.
– Ухо-о-дит, б…
Грачев недоговорил: вертолет министра обороны Российской Федерации развернулся к скалам.
Редкий зверь не чувствует приближение смерти.
– Залег, сука… Вишь-ка, залег! Вертай взад!.. Вертай машину, майор!
Бить зверя с вертолета – феерическое наслаждение; министр обороны и его генералы расстреливали горных козлов из автоматов Калашникова.
– Сажай на склон! В снег давай… в снег… Клади машину, майор!
Барсуков развернулся спиной к окну.
Кровь, кишки, клочья шерсти… Настоящий генерал и на охоте чувствует себя полководцем.
– Куда ж на склон, Паша… ты, елки, не Дэвид Копперфильд… твою мать… чтоб в Ниагару сигать!
В отличие от министра обороны Российской Федерации комендант Кремля, генерал-лейтенант Михаил Иванович Барсуков, ненавидел охоту.
– Слушай, а он привязанный сигает, Копперфильд этот? – заинтересовался Грачев. – А?..
От министра обороны несло сапогами и водкой; когда Грачев наклонялся к нему, Барсуков задерживал дыхание, но это не спасало – от Павла Сергеевича всегда несло черт знает чем.
Барсуков не ответил. Он беспомощно смотрел куда-то на горы, на снег… – Михаил Иванович так устал, что ничего не видел вокруг. Президент страны опять (в который раз!) приказал ему «прощупать десантника», но у Грачева, черт возьми, отпуск до первого ноября, значит здесь, в Красной, придется сидеть недели две… – это жизнь, а?
– Паш, круто, ну глянь, блин…
– Ла-а-дно-те… майор у меня асе!
– Я что, бл, в пропасти не видел… что? – Барсуков завелся.
– А ты че видел… кроме Кремля?..
Вертолет садился на склон.
– Давай, Ваня, – давай! – заорал Грачев. – На плацу его подхвачу… – на плацу возьму… суку!.. Ванька, вперед!..
Майор Иван Шорохов, шеф-пилот министра обороны, расплылся в улыбке: командующий – и сам орел, и полет у него орлиный!..
Тур задрал морду – смотрел в небо. Люди слабее, чем звери, но у людей ружья.
– Су-ка-а! – завопил Грачев. – На, гад, возьми, возьми!..
Вертолет крутился в горах как сумасшедший, не понимая, что хотят от него эти люди.
Охота для Грачева была как бы сражением – министру не хватало крови.
Тур упал на снег. Он, кажется, так и не понял, что его убили.
Тушу не взяли (вся в крови), оставили шакалам. Грачев торопился на танцы: в Красной Поляне, на том самом склоне, где с конца прошлого века стоит просторная деревенская изба, построенная для императора Николая Александровича Романова, расположилась, поблизости, и турбаза Министерства обороны; от скуки (отдых всегда скука) Павел Сергеевич заходил – по вечерам – на танцплощадку.
Офицерские жены не терялись:
– Разрешите пригласить, товарищ генерал армии?
– Разрешаю, – кивал Грачев, если женщина была в теле.
Танцевал он скверно, как умел.
И плевать, что где-то там, у батареи, прилип к лавке ее муж – подполковник, ногти кусает. Павел Сергеевич бывал так добр, что разрешал чужим женам иметь и фотку на память, – жалко, что ли?
Настоящая демократия.
Барсуков не понимал самое главное – куда, бл, летит этот вертолет, куда и зачем?
А вертолет летел и летел. И никто не знал, куда он летит, даже летчики…
Вокруг Грачева суетился Азат Казарович Ассатуров, мэр Адлера; Грачев любил Азата и всегда брал его с собой.
– Слышь, Казарович, у тебя фантазия есть?
Грачев сидел в кресле, закинув ноги на соседний ряд.
– …конечно есть, – вздохнул Азат, – с моей работой, товарищ министр, у меня че только нет… а фантазии этой… просто до хрена, Диснейленд отдыхает…
– Вот, – удовлетворенно кивнул Грачев, – это радует. Ты, Михал Иваныч, когда-нибудь на Памире водку пил?
– Где? – вздрогнул Барсуков.