Как только ребенок Мэделайн умрет, у него будет достаточно сил для этого.

Люди поняли, что надо остановить лифт.

Кто-то из них помнил, как это можно сделать. Они не поняли, кто, но в конце концов сделали все вместе.

Они знали, что нужно руководствоваться общечеловеческими ценностями.

Слабый беззащитный старик нуждался в их помощи.

Лифт замер, не дойдя до верхнего этажа.

Филлип Ти'Айлинэль стоял на коленях перед Мэделайн, касаясь ее окровавленными ладонями. Калленти и доктор Лотар были рядом.

Из их ртов раздавались монотонные ровные звуки.

— Филлип, — ласково говорила Мэделайн. — Мой Филлип. Ты же все понимаешь.

— Да, — произнес Филлип Ти'Айлинэль. — Мы не можем оставить старого Уолдо.

Доктор Лотар передал ему скальпель.

— Он греется на солнце, — произнес я, опускаясь на колени.

Франсуаз легко вспрыгнула на мои плечи и подняла верхнюю панель лифта. Затем подтянулась на руках. Я видел, как ей больно, и знал, что сильно обижу ее, если скажу об этом.

Она протянула мне здоровую ладонь.

— Почему?

— Самое простое из удовольствий, — сказал я, забираясь на крышу лифта. — Другие его тело не выдержит. Давай, Френки, по аварийной лестнице.

Шахта лифта уходила далеко вверх. Франсуаз карабкалась быстро, стараясь беречь левую руку.

— Хорошо, что Мэделайн в безопасности, — бросила Френки.

Пальцы Филлипа сомкнулись на рукоятке скальпеля.

— Я горжусь тобой, сын, — сказал он.

Франсуаз врезала кулаком по двери, и мощный порыв ветра ворвался в шахту лифта.

— Вот ты где, старая гадина, — прошипела она.

Я выпрыгнул на крышу, и прикрыл глаза от ярких лучей заходящего солнца. Уолдо Каннинг сидел, сгорбившись, и морщинистое лицо улыбалось нам.

Старик увидел, как они пришли к нему — сами. Эльф и демонесса были полностью в его власти.

Солнечные лучи ласкали старое тело.

Люди поднимались по лестницам — этаж за этажом. Они трогали лезвие своих скальпелей, чтобы проверить их остроту, и вонзали в ладони, протыкая насквозь. Они засовывали щипцы в свои рты и с хрустом вырывали зубы.

Они должны быть уверены, что смогут помочь старому Уолдо.

— Я чувствую, как он раскинул сети, — произнесла Франсуаз. — Майкл, он опутал ими всю больницу.

— Блокируй его, — сказал я.

— Я не могу.

Филлип Ти'Айлинэль замер, глядя в лицо своей жены.

Франсуаз рассмеялась. Ее тонкие изящные пальцы сжались, потом разжались.

— Я остановлю тебя, ублюдок, — произнесла она.

Уолдо продолжать смотреть на нее. Он не боялся.

Руки Филлипа Ти'Айлинэля ослабели, роняя лезвие.

Люди на лестнице замерли. Потом пошли быстрее. Теперь им стало яснее, что и зачем следует делать. Они должны были торопиться.

— Майкл, — вскрикнула Франсуаз.

В ее голосе звучал испуг.

— Я не могу им управлять.

Уолдо Каннинг подставлял лицо теплым лучам заходящего солнца.

Люди шли по лестницам — все выше и выше. Они не садились в лифты, так как все не смогли бы уместиться в кабинке, а мысль о том, чтобы разделиться, вызывала отторжение в их едином сознании.

Поступать согласно общечеловеческим нормам— значит, делать все вместе и быть, как все.

Поэтому Уолдо Каннинг оставил Филлипа Ти'Айлинэля, позволив ему бессильно упасть на пол и уткнуться губами в холодный линолеум. Уолдо вел наверх своих новых сорванцов— тех, кто уничтожит для него девушку с серыми глазами.

Люди не могли помочь Уолдо Каннингу прямо сейчас.

Им было необходимо подняться еще выше.

Для того, чтобы выразить свое сочувствиек старику, они на ходу стали вспарывать себе вены.

— Я не могу достать его, Майкл. Он ускользает.

Я вынул глиняную статуэтку — расписной всадник без лица. Уолдо Каннинг посмотрел в мою сторону. Из другого кармана я достал вторую фигурку — даму на лошади, с облупившимся лаком — ту, что я вынул из его шкатулки.

Старик был почти слеп. Он не мог видеть того, что я держу в руках. Но он знал.

— Это вам не поможет, — тихо, доброжелательно произнес Уолдо. — Мэделайн должна их соединить — не вы.