Наташа спала.

Доктор распрощался.

Когда Тимко потушил лампу, уже светало.

Петр как лег, так и заснул.

Спал он крепко, без сновидений. Внезапно проснувшись, не сразу даже понял, где он находится. Натянул на голову одеяло.

— Бьют в дверь прикладом, — удивительно спокойно сказал Тимко и подошел к окну. — Легионеры! — вдруг испуганно вскрикнул он. — Весь дом окружили… Легионеры!..

Петр соскочил с кровати и, распахнув окно, высунулся наружу.

Перед домом стояли два грузовика. На обоих, спереди и сзади, по пулемету. Кругом легионеры, человек двадцать, если не больше. Винтовки, каски ударников, ручные гранаты.

Из кухни доносились крики испуганной Наташи. Ольга, с ребенком на руках, очутилась возле Тимко.

Петр отпер двери.

— Нам нужен Петр Ковач.

— По какому делу?

Легионеры не ответили. Обнюхали комнату, как ищейки, и один из них положил руку на плечо Петру.

— Ты Петр Ковач?

О защите нечего было и думать. В один миг Петру скрутили за спину руки, связали ноги ремнем и швырнули его на грузовик.

Тимко неподвижно стоял у раскрытого окна. Ольга кинулась было к автомобилю, но ее грубо оттолкнули кулаками.

Один грузовик отъехал, и тогда на второй бросили отчаянно сопротивлявшуюся Наташу.

Легионеры, словно выполняя хорошо заученный гимнастический номер, с молниеносной быстротой вскочили на грузовик. Загудели моторы, и облако пыли поглотило мчавшиеся автомобили.

Когда разбуженные шумом соседи высыпали на улицу, пыль уже улеглась.

Тимко протер глаза, будто очнувшись от сна. От пережитого волнения и страха руки и ноги у него были точно налиты свинцом. Ольга положила ребенка на кровать и подбежала к мужу. Схватила его за ворот рубахи и сильно встряхнула.

— Помогите!.. — закричала она вдруг.

Тимко с минуту молча глядел на нее, потом оттолкнул от себя и, как был, полуодетый, выскочил из дому.

Он со всех ног пустился бежать к заводу.

Дремавший в воротах сторож испуганно вскочил.

— На завод? Нельзя…

— Пожар! — крикнул Тимко.

— Ты, может, пьян?

Но к Тимко уже подбегали люди. Сторожа, тщетно пытавшегося их урезонить, попросту отпихнули в сторону и помчались к химической фабрике, где работала ночная смена.

Несколько минут спустя пронзительно завыли гудки.

— Пожар… Пожар…

Тимко из конторы позвонил по телефону в Полену. Пришлось прождать минут десять, прежде чем позвали младшего брата Гонды. Тимко не мог устоять на месте от нетерпения.

— У нас пожар! — выкрикнул он в трубку, когда младший Гонда, наконец, отозвался. — Ударьте в набат. Пусть каждый, у кого руки-ноги целы, тотчас же спешит в Свальяву. С топорами и цапинами, а у кого есть оружие — тот с оружием.

— С оружием? На пожар? — удивился Гонда.

— Вот именно — с оружием.

— Так вот каков у вас пожар! Наконец-то!..

Не дольше, чем через час, из Полены в Свальяву отправился первый поезд. Люди облепили даже буфера. Множество топоров и цапин придавали поезду сходство с огромным ощетинившимся ежом.

Били в набат.

В седьмом часу отошел второй поезд. Третий стоял под парами, поджидая дровосеков, живших далеко. Но к девяти часам и он прибыл в Свальяву.

Петра бросили на грузовик полуголым. Одежду и башмаки швырнули туда же. На каждом ухабе голова Петра колотилась о борт автомобиля. Один из легионеров, рыжеватый курносый парень, сунул Петру под голову его одежду, а затем, после некоторого колебания, скинул с себя защитного цвета шинель и прикрыл ею дрожавшего от утреннего холода арестанта.

Грузовики мчались к Мункачу.

Замок сиял в золотом блеске.

Город медленно просыпался.

Грузовики шли переулками, избегая больших улиц. Остановились у заднего подъезда серого каменного дома.

Петра, завернув в шинель легионера, вытащили из автомобиля и, словно вещь, поволокли наверх.

Стол, стул, койка. Выбеленные стены, окна с решеткой. Над дверью портрет Вильсона.

Петра швырнули на койку. В замке дважды щелкнул ключ. Петр остался один. При каждом движении веревка врезалась в руки, ноги ныли от стягивавших их ремней.

Петр с огромным усилием перевернулся и лег на живот. Старался ни о чем не думать и заснуть.

Он не знал, сколько прошло времени, но солнце стояло уже высоко, когда опять щелкнул замок. В камеру вошел бритый блондин в пенснэ, в синем костюме и желтых ботинках.

— Не помешаю, товарищ Ковач? — обратился он к Петру по- немецки.

— Пока не снимут с меня ремней, ни с кем говорить не стану, — ответил Петр.

Незнакомец кивнул головой и крикнул что-то по-чешски в дверь.

Вошел легионер. Отставив к стене винтовку, он развязал веревки и ремни. Петр попытался встать и не мог. Ноги болели еще сильнее, чем тогда, когда были в ремнях. Он лег на спину и неподвижно уставился в потолок, точно в камере никого, кроме него, не было. Человек в пенснэ услал легионера и придвинул стул к самой койке.