– Я вижу, Луция, что ты восприняла наш конкурс чисто юмористически, – сухо заметила руководительница.

Однако ее слова заглушили громкие возгласы и крики «браво!».

– Первая премия! Первая награда!

Девушки хохотали и обнимали Луцию. Недовольных было только трое: я (восторг девчат показался мне глупым, а сама Луция – навсегда скомпрометировавшей себя), пани председательница и Аниеля. Но Луция премию всё же получила: льняную салфетку с маленькой дыркой, выжженной папиросой, гребешок в пластмассовом футляре и книжку Коссак-Щуцкой «Блаженные».

– Пусть эта книжка положит начало твоей библиотеке, – сказала пани Кристина, вручая награду лауреатке.

Аниеля получила вторую премию – блокнотик в кожаном переплете. Однако мне это показалось несправедливым: элегантная пастушья шапочка, украшенная голубыми розочками и атласными лентами, заслуживала, по моему мнению, чего-то более значительного, чем вторая награда.

– Остались у нас еще четыре альбомчика с видами Татр, – сообщила пани председательница. – Распределим их как четыре равноценные награды. Впрочем, трудно сказать, кому они должны принадлежать по праву. В общем ведь все клубистки выступили на смотре весьма успешно. Можно смело утверждать, что наше мероприятие оправдало надежды.

Альбомчики с видами Татр были распределены. Однако вопреки тому, что говорила пани Кристина, мероприятие как-то не клеилось. Аниеля, обиженная тем, что не получила первой премии, перешептывалась в углу с несколькими девушками. После инцидента с Марысей у клубисток явно испортилось настроение. Они испуганно посматривали на пани председательницу, которая продолжала сердито хмуриться, и поспешно стаскивали со своих волос необычные головные уборы. Одна только Марыся продолжала сохранять полное спокойствие. Она уселась на стуле в отдаленном углу и равнодушно рассматривала собравшихся.

– Я предлагаю вам самим потолковать об итогах нашего сегодняшнего смотра. Свои предложения и замечания вы сообщите мне на следующем собрании, – сказала пани Кристина, поспешно направляясь к выходу. – А пока что я должна распрощаться с вами, паненки.

Когда председательница вышла, высокая сухопарая клубистка воскликнула:

– Вот это здорово! Луция получила первую премию за какой-то клок соломы и кучу мусора. Если бы я знала об этом заранее, то напялила бы себе на голову половую тряпку.

– А ты должна извиниться перед председательницей! – напала Аниеля на Марысю. – Ничего иного не могла придумать, как только эту вот тиару. Матерь божия! Подумать только – тиару!..

– Да она, наверно, не верит в папу римского, – засмеялась веселая блондинка. – А ну, скажи, Марыся, ты веришь в то, что папа римский – святой, а?

Клубистки смотрели с любопытством на лицо Марыси, покрывшееся румянцем.

– Она, видно, кошачьей веры, – начала Аниеля. – Сама как-то говорила мне, что по воскресеньям дрыхнет, вместо того чтобы идти в костел.

– Вот так да! И кто бы мог подумать, что среди таких благочестивых, набожных девушек – и вдруг кошачья вера! – рассмеялась хорошенькая брюнетка.

– А я возвращаюсь в деревню и больше не буду сюда ходить, – сообщила вдруг Марыся.

Смех моментально смолк. Луция спросила:

– Как это, Марыся, возвращаешься?

Марыся с минуту колебалась – отвечать или не отвечать, – но потом пояснила:

– Уволили меня с железной дороги. Потому что нас слишком много было в буфете.

Девушки посматривали на нее с сочувствием, и атмосфера сразу как-то разрядилась, стала благожелательной.

– А зачем тебе возвращаться в деревню? – буркнула какая-то клубистка. – Выкинули тебя из буфета, можешь идти нянькой или на кухню…

– Да, а если я не умею стряпать? Теперь, когда берут в дом работницу, так хотят, чтобы она всё умела: и стряпать, и стирать… У нас в деревне есть большие хозяйства. Там я скорее найду работу.

Марыся поднялась со стула и, неловко протягивая руку сидящей поблизости девушке, сказала:

– Так я вот именно хочу попрощаться с паненками…

Не сказала – «с подругами», но – «с паненками». Словно, потеряв в городе работу, она одновременно с этим потеряла также надежду и мужество считать себя равной с другими девушками, приходившими в «Клуб молодых полек».

– Прошу угощаться, – повторяла она, протягивая клубисткам сумочку, полную конфет.

Девушки конфузливо брали леденцы и с любопытством заглядывали Марысе в глаза. Когда подошла очередь Аниели, то она воскликнула прочувствованно:

– Спасибо, Марыся! Спрячь себе лучше это на дорогу!

– У меня есть на дорогу другая сумочка, – возразила с чувством собственного достоинства Марыся. – Пусть себе угощаются паненки.

– А ведь больше уже не увидимся, Марыся, – тяжело вздохнула сухопарая клубистка, как только поднесла ей Марыся сумочку с леденцами, желая, видимо, этим вздохом отблагодарить девушку за угощение.