Он через силу съел две булочки, выпил чашку кофе. «Еще пять минут, – сказал он себе, откинувшись на спинку стула, – и поеду на работу».

На столе зазвонил телефон. Виктор Сергеевич, глядя на жену, покачал головой и указал пальцем вниз.

– Меня ни для кого нет, кроме Аничкова.

– Виктор Сергеевич уже уехал, – сказала супруга в трубку. – Попробуйте связаться с ним по рабочему телефону. – Она нажала на клавишу отбоя.

– Кто звонил? – спросил супруг.

– Доктор Ли, – ответил жена с улыбкой.

Виктор Березин подался вперед, под мышками стало влажно и липко. Он закрыл глаза и тихо сказал:

– Спасибо, дорогая.

Он спустился к машине.

В приемной полковник торопливо ответил на приветствие секретарши, отменил все запланированные на сегодняшний день встречи и совещания.

– Срочно соедините меня с мэром.

– Слушаюсь, товарищ полковник. – Коротков потянулся к телефонной трубке.

– И еще, – Березин испытал суровым взглядом голубые бесцеремонные глаза адъютанта, подумав, что его действительно пора увольнять. – Я жду звонка от некоего Алберта Ли. Это срочно и важно.

– Хорошо, Виктор Сергеевич.

Голос мэра в трубке телефона трепетал. У Березина создалось впечатление, что глава города стоит сейчас в уличной телефонной будке под пронизывающим холодным ветром.

– Ты не ослышался, – довольно бодро говорил Березин. От предчувствия желанного сеанса годы торопливо отступали. – Он позвонил мне домой, но моя дура сказала, что меня нет. А я сидел напротив нее! Он должен позвонить мне сюда, в кабинет. Ты приедешь?.. Тогда я немедленно свяжусь с тобой. Все.

На пороге кабинета вырос адъютант.

– Виктор Сергеевич, вам звонит судья Третьяков.

Березин почувствовал, что вот-вот потеряет терпение.

– Я же просил вас отменить все совещания и встречи! Это касается и телефонных разговоров.

Михаил Коротков кивнул, развернулся и вышел.

– Баран! – сквозь зубы злобно бросил ему в спи-ну полковник.

Ожидание звонка от Ли достигло своего апогея к десяти часам. Березин несколько раз набирал его номер, но бесполезно.

Наконец – слабый зуммер селекторной связи с приемной.

– Да, – ответил Березин, превращаясь в слух.

– Алберт Ли на связи, – ответил Коротков, чрезвычайно заинтересованный необычным поведением босса. – Соединить?

– Не нужно, – резко ответил Березин. – Я выйду в приемную.

Лицо адъютанта вытянулось.

Полковник оставил дверь кабинета открытой и взял из рук капитана трубку.

– Доброе утро, Алберт Кимович, – как можно спокойнее сказал он. – Как ваше здоровье?

– Спасибо, Виктор Сергеевич. Я слегка простыл.

– Надеюсь, ничего серьезного?

– Как вам сказать?.. Сегодня вы сможете приехать ко мне?

Сможет ли он приехать! Березин снова почувствовал головокружение.

– Да.

– Хорошо. Жду вас в 20.00 у себя в кабинете.

У полковника перехватило дух: в 20.00?!! Да он подохнет за эти часы!

– Это время для меня не очень удобно, – раздельно произнес он.

Ли несколько секунд молчал.

– Девять часов вечера вас устроит? – спросил он.

– Нет! Нет! – почти выкрикнул Березин. – Меня устраивает то, первое время.

– До встречи, Виктор Сергеевич.

Развеев остановил машину возле закусочной и посмотрел на часы: без пятнадцати восемь. Тихо насвистывая, он поглядывал то на дорогу, то на Ложкина, который дремал на заднем сиденье. Он не сомневался, что интеллигент на иномарке приедет в срок. Не может не приехать. Сейчас время такое – успевай хапать, пока есть возможность, и этот на иномарке – того же поля ягода.

Подумав о том, что поставщик глюкозы работает на фармацевтической фабрике, Развеев не мог отделаться от этой мысли. Он только прикинул, что такой человек не может работать в бизнесе – перестраховщик, трус, в нем не чувствовалось напористости, азарта, агрессии, определенной доли безрассудства, коими должен быть наделен российский бизнесмен. Даже его роскошная иномарка не наводила на мысль об авантюризме. Скорее всего удачливый производственник. Такой мог работать, к примеру, в глазной «колонии» Святослава Федорова.

Пару часов назад Развеев с Ложкиным вкололи себе по последней ампуле глюкозы. Развеев щелчком выбил из склянки на ладонь остатки препарата и лизнул. Сладковатый привкус, не горький. Но не разочаровался. Препарат чистый, химией тут не пахнет, после нее гнетущий отходняк, во рту кислый металлический привкус, голова тяжелая, мыслей только две: или поскорее подохнуть, или еще быстрее догнаться. А после глюкозы думы стройные, ощущение, что препарат промывает извилины мозга, проникает в самые его недра, потаенные уголки, разумом начинаешь вникать в совершенно невозможное словосочетание «здравомыслящий инстинкт», словно воссоединяешься с чем-то давно забытым…