Через несколько минут присоединился к мужикам, которые дружно его осудили.

– Ты чего, Серый, – взволнованно бухтел Миша. – Тебе, в натуре, жить надоело? У отморозков приказ: кто заплыл за буй – стрелять без предупреждения. В прошлом сезоне с десяток придурков ухлопали. Пусть наркоманы, Михалыч все одно штрафует. За каждого жмурика снимает по десять окладов. Мы с Григорием третий год ни копья не имеем, токо с нас течет. Ты полез под верную пулю. Да ты что, Серый?

– Я же не знал, – покаялся Камил. – А чем объясняются такие строгости?

Вмешался пожилой Гриша.

– Это не строгости, паренек, суровая необходимость момента. Времечко сумасбродное. Без присмотру нельзя. Только дай волю, прямо в отстойнике тонуть будут. Народец-то оголтелый, обкуренный, освобожденный ото всех оков. Мы потом эту воду сами пить будем. Приходится отгонять.

Камил прикинул, что за полдня мужики худо-бедно осушили три пол-литры белой и пива немерено, но держались будто трезвые. Только глазенки у всех радостно поблескивали, включая Савелова. Но он в разговор не встревал, возможно, все еще переживал свою оплошность. Когда проявил излишнее любопытство.

Тут появился обед. Красивая пышная молодка в цветастом сарафане, выткавшаяся будто из воздуха, установила на стол кастрюлю с дымящимся борщом. Потом сбегала в дом и принесла стеклянную банку сметаны, расставила алюминиевые миски. Богатырь Миша хищно повел ноздрями, ухватил красавицу за бочок, отчего та игриво пискнула.

– Знакомься, Серый, кормилица наша, Галиной зовут. Беженка с Украины. Столуется у Михалыча. Заодно оказывает любые услуги за доступную цену. Верно, Галюш?

Молодка отбила наглую пятерню, мгновенно раскраснелась. Полоснула по новичку шальным взглядом.

– Охальник ты, Мишка. Я с тебя с февраля копейки не взяла. Что обо мне товарищ подумает.

– Это верно, – гогоча подтвердил богатырь. – У нас с Гришей кредит. Садись с нами, Галюша, прими со свиданьицем.

Откуда-то из-под стола достал новый пузырь, ловко разлил по чашкам. Девушка заметила:

– Почему четыре, Миша, нас же пятеро, – улыбнулась Камилу материнской улыбкой.

– Серый не пьет, – уважительно сообщил богатырь. – У него скоро соревнования.

– Это правда? – удивилась девушка.

– Правда, – Камил поневоле тоже заулыбался: энергия жизни плескала в девушке через край. – Не пью и не тянет.

– Первый раз вижу такого серьезного молодого человека, – призналась беженка. – Тебе бы, Мишенька, немного взять пример.

– Куда ему, – заметил пожилой Гриша. – Он без стакана, как баба без прокладки.

Борщ оказался превосходный, наваристый, душистый, острый, такого Камил еще не едал. Вдобавок Галина в каждую миску опустила по здоровенному куску мяса. Естественно, под такую еду пришлось открывать пятую бутылку. Беженка Галина пила наравне с мужчинами и так же, как они, совершенно не пьянела. Все чаще останавливала задумчивый, обволакивающий взгляд на Камиле. Наконец, смущаясь, спросила:

– Что-то, Сережа, ваша личность мне знакомая… Вы на Полтавщине не гостили?

– Не доводилось пока, – ответил Камил, расправляясь со второй тарелкой. Девица пригорюнилась, подперла подбородок розовыми кулачками.

– Очень одного мальчика напоминаете. Мы с ним в одном классе учились. Ох, какой тоже хорошенький был мальчик Яшенька, чистый, ясный, как ангелочек. И уж так в меня влюбился. Не поверите, да? И я его, конечно, отличала ото всех. Тогда ведь еще любовь была, не только секс.

Богатырь Миша заерзал на скамье.

– Галь, чем тебе секс-то не угодил?

– Да тем, Мишенька, что души в нем нету. Одно скотство и блажь.

Богатырь смотрел ошеломленно.

– Ну, ты даешь, Галь, в натуре… сама же говорила, нравится. И бабки идут вроде ни за что, вроде за удовольствие. Нам бы с Гриней так ишачить.

– Кошкам тоже нравится, – с запальчивостью отозвалась беженка. – У них тоже секс. А между людьми должна быть любовь, это не одно и то же. У любви свои правила. Она не продается за деньги. Вы согласны, Сережа?

– Стопроцентно, – Камил глядел на кастрюлю, где еще оставалось борща на треть, и подумывал, не взять ли еще мисочку, хотя это противоречило аскезе. Впрочем, какая может быть аскеза на охотничьей тропе.

– Ага, врубился, – с обидой заметил Миша, разливая остатки из бутылки. – Глаз на Серого положила. Сперва поинтересуйся, может, ему и секс запрещенный.

Камил принял решение и запустил черпак в кастрюлю. Вдобавок положил на ломоть черного хлеба кус колбасы. После работы на свежем воздухе никак не мог насытиться.