— С тем старым пердуном тоже не было проблем? Ты с ним спала?

— Он не старый, — гордо ответила девушка. — Он мой друг… Скажи, Миша, ты меня позвал, чтобы узнать, с кем я спала? Или еще зачем-нибудь?

— Не называй меня Мишей, пожалуйста.

— А как называть?

— Называй как все — Микой. Или Валенком.

— Валенком? Почему Валенком? — Она не засмеялась, а как-то невольно поморщилась.

— Потому что я и есть валенок. У меня нет опыта общения с такими девушками, как ты.

— Опыта и не нужно. — Алиса достала из сумочки и положила на стол сигареты. — Называешь цену — или девушка сама называет. Потом торгуетесь. Потом в номера.

— У тебя что, пластинку заело?

Беленькая рабыня принесла пиво в двух высоких кружках и две тарелки с мясом, аппетитно завернутым в белые листы лаваша. Пожелала приятного аппетита. Она все еще спешила на поезд, но уже понимала, что опоздала. Когда ушла, Мика сказал:

— Давай не будем о прошлом. Я о нем знать ничего не хочу.

— Не ври. Сам спросил, спала ли я…

— Просто вырвалось, прости… — Мика подул на пену и отпил солидный глоток. — Я совсем о другом думал.

— Так часто бывает, — улыбнулась девушка. — Думаешь об одном, говоришь о другом. Мишенька, я не собираюсь тебя за нос водить. Не знаю, что ты вообразил, но я обычная московская блядь. Деньги этим зарабатываю. Чтобы ам-ам — кушать.

У Валенка хватило душевного чутья, чтобы понять, что все это она говорит неспроста и, похоже, не слезет с этой темы, пока они вместе не поставят точку.

— Мое дело предложить, — сказал он, — твое отказаться… Нет, давай сперва покушаем, пока не остыло.

— Ешь, я не хочу.

— Тогда и я не хочу…

…До сих пор ей так и не удалось определить, нравится ли он ей. Дитя новых времен, она уже привыкла не придавать большого значения чувствам. Иное дело — секс. С его помощью легко и удобно познавать окружающий мир и применяться к нему. Она считала себя умным, практичным и везучим человеком. Вот веские подтверждения — филфак, богатый покровитель, иномарка, небольшой счетец в банке и — венец всему! — за все годы один аборт, да и то по школьной дурости, когда проходила курсы по планированию семьи.

В первый вечер, когда эти двое заявились к Трунову (сама им открыла, дура), она Мику натурально возненавидела, что с нею редко бывало: парни один другого стоят, каждый ищет, где ему обломится, одноклеточные, чего на них злиться всерьез, а тут пробрало до печенок, что-то, видно, в ней задел, что трогать нельзя. Его товарищ Жека Коломеец был хотя бы поприличнее, с какими-то манерами, умел себя вести, не хамил, дул в свою дуду — и только. А Мика так и нарывался на скандал. Господи! На кого нарывался? Да если бы Михаилу Львовичу понадобилось от них избавиться, ему стоило нажать кнопку на столе — и лихую парочку замели бы прямо на хате, но он этого не сделал. Тоже вопрос. Почему?

В машине, когда неслись сквозь зимнюю ночь, ей жутко захотелось курить, а сумочку оставила на квартире, и — надо же! — Мика догадался. Ни слова не говоря прикурил сигарету и протянул ей с добавлением любезных слов: «Извольте, сударыня! Правда, наши, рабочие».

На самом деле Алисе, как представителю нового племени инопланетян, давно было наплевать, что курить и что пить, но ни тем ни другим она не злоупотребляла. Курнешь под баночку пивка для кайфа — и харе. Она и дури избегала — бич всех отвязанных. Попробовала разок-другой, нельзя было иначе, с черными сидела, и отвалилась. Да вдобавок ничего и не почувствовала. Когда начинала славный путь к сияющим вершинам житейского успеха, клей нюхали пацаны. Но и это оказалось не по ней. Вроде мари в мозгах — и на толчок тянет. Чего уж хорошего.

Телефон ему не давала, сам как-то раздобыл. Позвонил раз, потом еще — и незаметно понеслось. Честно говоря, во время их долгих бесед на нее частенько находила странная одурь, и она забывала, на сколько хочет Мику раскрутить, коли заведется не на шутку.

…После третьей кружки Валенок сделал ей официальное предложение, и она не рассмеялась. Хотя обычно от таких предложений ее заводило. Валенок изложил свою мечту: они втроем, то есть, точнее, трое мужиков и трое женщин отправятся на Урал в заповедное место, приспособленное для счастливой первобытной жизни. Для обзаведения ничего не понадобится, жилье там есть, климат добрый, зато людей нет, всех повывела реформа. Там начнут новую жизнь, как в давние времена на берегах Уссури. Охота, рыбалка — это само собой. Расцвет искусств и ремесел. Слияние с природой. Но и это не главное. На поселении пригодится талант каждого общинника. Допустим, Алиса — филолог по образованию. Значит, станет детишек учить. Валенок прикинул: прибавление всеобщего потомства будет происходить в геометрической прогрессии. Трудновато придется на первых порах, но тем, кто любит… Спохватившись в этом месте, окатил ее полубезумным взглядом:

— Извини, не поинтересовался… Может, это… Может, зря языком треплю, а ты меня вовсе не любишь?

В эту минуту с Алисой стряслось что-то неладное. Будто ее поймали на рваной резинке. В общем, грязное что-то. Из слегка осоловелых глаз простофили пролилось море яркой голубизны, и все на нее одну. Она угадала: блаженный. А что ответишь блаженному? Матом пошлешь? Либо на колени шлепнешься.

— Вы зачем в Москву приехали, вояки? — спросила тихо. — Вам тут вовсе не место.

— Конечно, не место, — обрадовался Валенок, посчитав ее ответ за чистосердечное признание. — Говорю же, дельце небольшое. У Никиты невесту сперли. Разыщем, заберем — и айда.