Да, «Грозящий» был малюткой, и его новоназначенный командир сразу понял, что в экипаж придется набирать людей малорослых и тощих, – однако бронепоезд имел все, что полагается иметь бронепоезду. Передняя и задняя платформы несли запас рельсов и шпал, защищающих стрелков от пуль, бронированный паровозик мог обеспечить достаточно резвый ход, в просторном тендере помещался порядочный запас угля, была предусмотрена и бронированная цистерна для воды. Главную боевую силу «Грозящего» составляли два низких броневагона с вращающимися орудийными башенками на крышах и четырьмя станковыми пулеметами. Броневагоны для десанта и ремонтной команды также высовывали из бойниц стальные рыла. Чтобы пулеметчики правого и левого бортов не пихали друг друга задами, пулеметные гнезда пришлось разместить асимметрично относительно тела вагона. Калибр двух пушечек «Грозящего» оставлял желать много лучшего, фугасный эффект снаряда – тоже, зато носовая платформа несла надкалиберный бомбомет – оружие, способное зашвырнуть бомбу максимум шагов на пятьсот, но мощное. Увидав на полигонных испытаниях его действие, командующий округом вытряс из уха воздушную пробку и несколько смягчился.

Все равно бы ему пришлось принять изделие и выплатить Железнодорожному управлению вторую половину суммы. Ссориться с железной дорогой пограничникам не резон.

Естественно, паровозная и ремонтная бригады также комплектовались из железнодорожников. Есть или нет среди пограничников соответствующие кадры, путейцев не интересовало. Все, что пыхтит и бегает по рельсам, должно управляться железнодорожниками – и точка. Машинисты, кочегары и ремонтники считались прикомандированными и имели двойное подчинение. Такая практика сложилось давным-давно и обычно оправдывала себя.

Но узкоколейка всецело принадлежала пограничникам. И когда в предгорьях Белого хребта были открыты месторождения меди и цинка, когда каторжников стали сгонять на рудники и обогатительные фабрики, а взамен пошел концентрат, стражи границы с лихвой вернули потраченные деньги, а «Грозящий» простаивал только при плановых ремонтах да еще при погрузке угля и огнеприпасов. Никто из команды бронепоезда не мог пожаловаться на безделье – напротив, жаловались на чрезмерно интенсивный график, складывающийся из:

а) охраны следующих через Пустоши товарных составов;

б) обеспечения погранзастав всем необходимым;

в) регулярных патрульных рейдов;

г) нерегулярных патрульных рейдов.

Не раз на «Грозящий» нападали – реже при свете дня, чаще во мраке ночи. Стальные заплаты украшали туловище бронепоезда, как нашивки за ранения. Одной безлунной ночью бандиты Хруга Гугнивого, державшие тогда в страхе всю округу, попыталась овладеть бронепоездом. Взять скрадом не смогли – подорвали путь и пошли на штурм. Захлебывались пулеметы, тявкали пушки, оглушительно гавкал бомбомет. Нападавшим не дали подойти на бросок гранаты. С рассветом ремонтная бригада заменила взорванный рельс, а стрелки и канониры добавили еще несколько бандитских трупов к десяткам уже валявшихся по обе стороны узкоколейки. Тем дело и кончилось. «Грозящий» стяжал славу, а Хруга Гугнивого через неделю выдали правосудию свои же в обмен на забвение прошлых грехов.

Над «Грозящим» продолжали посмеиваться, но плоско шутить перестали.

Серо-зеленой ящерицей ползал он по степи, фыркал, как жеребенок, и пыхтел, как бегемот-подросток. Свистел, лязгал, брызгался маслом. Назначение в его команду перестало рассматриваться как ссылка. Иные путейцы уже сами просились в экипаж «Грозящего». Внутри стальной коробки тесно и душно, зато не так опасно, как возить через Пустоши обывателей и почту. Все-таки сидишь за броней. Пусть она тонкая, а пальцем не проткнешь. Пулей обычно тоже.

И пусть бронепоезд по определению может действовать только там, где проложен железнодорожный путь, – зато в этой узкой полосе ему нет равных. Кто осмелится бросить ему вызов?

Нет таких среди здравомыслящих.

А сумасшедший – пожалеет.

Дрезина резво бежала по рельсам.

Стучали колеса на стыках. На качалке сидели Сергей, Тигран и Алена. В трудных местах подключалась Ева. А Григорий опять спал, поместившись кое-как в грузовом отделении.

Прав был Тигран: ему досталось.

Но вначале возле коттеджа появилась Ева – не вышла из внезапно возникшего на лужайке Прохода, а приехала на машине. Тигран пояснил: моталась в Наро-Фоминск, есть там одна локализация, выводящая на территорию королевства Цад… Глаза Евы были красны от бессонницы, губы упрямо сжаты, воинственно торчал горбатый нос. В багажнике «форда» покоились четыре округлых, похожих на тыквы предмета, бережно переложенные тряпьем, чтобы не катались по багажнику, почем зря стукаясь друг о друга.

– Эй! Разгружайте.

Это и вправду оказались тыквы, точнее – калебасы из больших желтых тыкв. Только отверстия в них находились почему-то не сверху, а сбоку, и были заткнуты тюлевыми тряпками. Взяв одну тыкву в руки, Сергей почувствовал мелкую вибрацию и шорох, как от пересыпающегося крупного песка.

В тыквах кто-то был.

– Наше главное оружие, – пояснил Тигран, осторожно поместив последний калебас в грузовое отделение дрезины, однако вдаваться в подробности не стал, махнув рукой: «После, после!»