Время династии Рюриковичей подошло к концу. А на горизонте маячила уже страшная Смута.

Грязные предвыборные технологии XVI века

Известна теория, что в отличие от Запада, который в своем развитии шел от несвободы к свободе, Россия проделала обратный путь от относительной свободы в раннем средневековье к несвободе. Согласно этой теории, русский народ ради национального могущества, сознательно или бессознательно, раз за разом поступается свободой. Этот так называемый «московский психологический тип» отличается особой жизнестойкостью и немалым консерватизмом. Согласно теории, именно на такой психологии и базировались сначала московское царство, затем российская и советская империи, а ныне выстраивается в России формальная демократия. Теория, впрочем, далеко не бесспорная, поскольку игнорирует многие исторические факты. Речь, естественно, не о «русской воле» без конца, края и тормозов, а об опыте отечественного народовластия. Всякое у нас дома бывало. И преемников, случалось, выбирали без подсказок сверху.

Первый опыт народовластия на Руси связан с избранием русскими городами «князей-контрактников». Властные полномочия у князя в разных городах были разные, но тяжелее всех приходилось, конечно, новгородскому князю. Это только де-юре князь в республиканском Новгороде был высшей военной и правительственной властью, а на самом деле лишь обычным наемником, которому вече могло в любой момент указать на дверь. И селили «князя-контрактника» в пригороде, и новгородскую землицу прикупить (даже через посредников) он не мог, да и шагу ступить без новгородского соглядатая-посадника не имел права. Со скандалом Новгород расставался даже с такими личностями, как Александр Невский. Выиграть Ледовое побоище ему было куда проще, чем переспорить новгородское вече.

К выборам царя Русь подходила постепенно, примерно так же, как Советский Союз к первым президентским выборам. И Горбачев стал президентом страны не в ходе прямого всеобщего голосования, а через собрание выборщиков – на Съезде народных депутатов. Вот и Бориса Годунова царем избирал Собор. На Съезде присутствовало 1500 человек, на Соборе примерно 500.

Но сначала все-таки о самом феномене русского Собора. Вспомнить об этом чуть подробнее стоит хотя бы и потому, что некоторые современные политики вдруг пришли к выводу, что проблемы XXI века в России сподручнее решать с помощью прадедовских механизмов из далекого прошлого. Причем и речь-то идет как раз о преемничестве.

Земские соборы стали крупными событиями политической жизни Московского государства XVI—XVII веков. Соборы были схожи с представительными собраниями в Западной Европе, но многое делалось, конечно, своеобразно, на русский лад. Появление соборов, точно так же как и представительных собраний в ряде европейских стран, совпадает с окончательным объединением государства, но вот причина появления соборов в России была абсолютно иной.

На Западе представительные собрания выросли из политической борьбы различных сословий и стали в дальнейшем ареной этой борьбы. Земские соборы при своем возникновении должны были решать в первую очередь не политические, а административные задачи. Расширяя свое влияние и границы, московская власть заметила, что теряет контроль над ситуацией в государстве. Небольшое правительство, к тому же отдаленное от регионов, не знало ситуации на местах, не имело эффективных рычагов управления обширными землями. Периодически созывавшиеся Земские соборы должны были помочь центру установить контроль над провинцией.

Соборы не были преемниками вечевых собраний Древней Руси. Вече было собранием всего населения, а собор – учреждением представительным. Вече обладало всей полнотой государственной власти, а собор чаще всего выступал лишь как совещательный орган. Наконец, участие в вече было для народа правом, а участие в соборе считалось обязанностью. Сама идея проведения соборов была заимствована из практики православного духовенства, собиравшегося на свои «священные соборы», чтобы обсуждать важнейшие вопросы церковной жизни.

Вместе с тем помимо чисто административных задач земские соборы неоднократно играли роль своеобразного политического консилиума, поскольку собирались властью, как правило, в наиболее тяжелые для страны времена.

Представительство на соборах в разные времена и при разных обстоятельствах бывало разным. Чаще всего Земский собор можно было приравнять к совместному расширенному заседанию правительства, «администрации» царя, крупнейших церковных иерархов, авторитетных военных чинов, наиболее влиятельных промышленников и «олигархов», а также крупных региональных чиновников. В особо сложных случаях состав собора расширялся за счет более демократического сословного выборного представительства. В экстремальной же ситуации, как это было, например, при выборах царя Михаила Романова (после долгих лет хаоса и противоборства в стране), собор на время становился по-настоящему общенародным органом власти.

Поскольку собор совещался иногда подолгу, а расходы за проезд и проживание провинциальных представителей в Москве ложились в основном на избирателей и самих делегатов, быть народным избранником в те времена хотели немногие. Существовала даже определенная разнарядка из центра: город или регион могли при желании направить в Москву больше представителей, чем требовалось, но никак не меньше. Если такое случалось, местная власть, не обеспечившая выборы, могла получить из Москвы и выговор.

Самый первый Земский собор был созван в 1549 году Иваном IV. Молодой царь находился тогда в смятении: начало царствования совпало с народным мятежом, набегами татар и страшными московскими пожарами. Согласно летописям, именно тогда двадцатилетний Иван решил примирить всех и для совета повелел «собрать свое государство из городов всякого чина». Результатом работы первого Земского собора был ряд законов и целый план перестройки местного самоуправления.

В обществе времен Ивана Грозного бытовала даже мысль о целесообразности работы Земского собора как постоянного органа. В одном из политических памфлетов того времени неизвестный публицист просит, например, православную церковь «благословить царя на доброе дело», чтобы он сохранил соборы для контроля за деятельностью местной и центральной исполнительной власти, погрязшей во взятках и произволе. Народная просьба услышана не была, а потому земские соборы по-прежнему собирались от случая к случаю, обычно когда властной элите просто некуда было деваться.