– Ну да, точно! – спохватился Лишнев. – Я ж тебя, братко, перебил.

– Так вот, надоело мне стрелять. Захотел мирным человеком стать. Решил – хватит! Вернулся – тут хуже, чем там. Там все понятно. Где свои, где чужие. Тут – вроде, свои. А присмотришься – чужие. Напрочь чужие! Славяне на улице друг друга убить готовы! Все на понтах, особенно как выпьют. Каждый герой! Мне это дико было. Там, на Кавказе, увидишь человека со светлыми волосами – так еще и слова друг другу не сказали, уже почти братья. Сюда приехал – кругом братья. А убивают и калечат друг друга, будто шакалы. Обидно!

– Кстати, вспомнил! – снова перебил Лишнев Марата. – Знаешь, ты вот сказал – я сразу и вспомнил. Когда-то давно, до спецназа, начинал службу в разведроте. Это еще во времена развала СССР происходило. У нас в полку людей славянской внешности было где-то два-три десятка. Все остальные – черные «братья по разуму». Знаешь, что они вытворяли? У нас в казарме учебного отряда тумбочки были ненормального размера, словно бы специально для этого. Больше, чем обычные. Так вот, черные всех «ломать» пытались. Чтоб, значит, русский даже в глаза посмотреть не смел. Кто держался, шел против них – того калечили. Мало нас было. А их… В общем, собирались, твари, стадом. Брали в оборот человека. Били, жестоко. Человек голову от боли терял – его запинывали в тумбочку, ногами. А потом сбрасывали из окна казармы, со второго этажа.

– Уроды, – скрипнул зубами Марат. – Что творят…

– Некоторые не выживали. Представь: человека в тумбочку заставляют лезть – самого. Он знает, что это почти верная смерть, а выхода нет! Забивают ногами так, что сам ползет. Рассудок теряет: от боли, ужаса. Его в этом деревянном ящике – из окна. Со смехом и радостными криками. Кто-то умирал. Кого-то инвалидом на всю жизнь сделали.

– Господи, прими их светлые души, – тихо, но отчетливо пробормотал Святослав Фокин.

Доценко промолчал, только резко проступили скулы. Лицо стало чужим, незнакомым. Жестким. Ладонь Марата скользнула по кровати. Показалось, в поисках автомата.

– Вот ты говорил про то, как славяне – братья – друг к друг относятся, я и вспомнил. Там, в разведроте, мы друг за друга держались. Только это спасало. Офицеры полка на все сквозь пальцы смотрели, им дела ни до чего не было. Регулярная армия, мать ее! Призывают мальчишку, откуда-нибудь из-под Рязани. А потом возвращают его матери в ящике. Нате вам, маманя, сына вашего, единственного. Погиб, исполняя долг перед Родиной.

– Да! – вздохнул Доценко. – Вот и я говорю, что-то не так в обществе нашем. Убиваем и калечим своих же, в то время как нас и без того мало осталось. Тех, кто славян ненавидит – кругом полно. Надо друг за друга держаться, а мы…

– Слушай, Маратка, я тебя опять перебил! – виновато сказал Константин. – Не дал тебе историю до конца рассказать.

– Ах, да! Про склад, – вспомнил Доценко. – Знаешь, теперь, видать, и не смешно уже будет, после того, что ты говорил. Я всего лишь хотел про людей с высшим образованием… Так вот, значит, вернулся я с Кавказа, стал дело себе искать. Поначалу решил не напрягаться. Устроился на склад, подсобным рабочим. Товар собрать, упаковать. Вроде помощника. Кладовщик считает, я выдаю-принимаю. Помогаю, значит. Ну, у нас там до хрена всего было, разное оборудование световое. Прожектора, лампы, трансформаторы, корпуса светильников, отражатели. В общем, склад!

Дальше… Каждый день приходила машина, которая товар клиентам доставляет. Вроде услуги такой, бесплатной. Клиент в офисе товар выбирает, заказывает, расплачивается. Все! Сам он ничего больше не делает. Нам пачку документов спускают. Мы товар собираем, пакуем, грузим. Водитель это по указанным точкам развозит. Все довольны и получают зарплату.

Так вот, за организацию процесса отвечала девушка по имени Юля. С высшим образованием, да. Я чуток поработал, вдруг – хрень такая! Девчонка нам документы шлет, а я вижу, что не влезет это в машину. Чутье появилось на объем. Вот смотрю на накладную товар и тут же могу сказать – войдет или нет. А не войдет – водитель не успеет по маршруту. Ему надо план менять, в две «ходки» товар от нас забирать. Значит, по городу два круга делать, а не один, весь график к черту летит. Я начальнику говорю – ты Юле звони, предупреди, что товар не влезает. Тем более, что она сама должна была это обнаружить. Сразу! У нее, когда документы выписываются, система компьютерная объем груза в кубометрах считает. Ну и вот, там порядка шести кубов получилось. А в машину влазит только четыре.

– Начальник звонить не стал? – попробовал догадаться Лишнев.

– Не, начальник на товар посмотрел, на бумаги, где цифры приведены. И давай Юле звонить. Говорит ей: глянь в бумаги, в программу свою! Там же все указано! Не влезет товар в машину. Никак не получится. Менять надо планы. Звонить водителю, предупреждать, что ему два круга по городу наматывать. Знаешь, что дама ответила?

– Неа, – честно признался Лишнев. – У нее мозги не мои. Ее учили решения принимать, меня – другому.

– Ага, – саркастически усмехнулся Марат. – Она и приняла решение! Выслушала начальника, подумала, а потом говорит: «А давай водителю ничего не скажем».

Дима Клоков рассмеялся, несмотря на внутреннее напряжение, не отпускавшее его.

– Гы, – озадаченно произнес Лишнев. – Че-то я, Маратка, ни фига не понял. А в чем смысл? Как грузить-то?

– Слышал анекдот про то, что любая мебель собирается с помощью молотка, мата и пол-литры? Вот так, видимо, Юля предлагала нам товар в машину запихивать. С помощью молотка, мата и пол-литры. А если серьезно, то, конечно, ничего не влезло. Водитель страшно матерился. На нас. Мы – рядом, офис – далеко. Сам понимаешь, кто крайним оказался. Но пришлось ему два круга делать. А потом это стало повторяться раз за разом. Дамочка вообще перестала задумываться над тем, сколько в машину влезает, сколько нет. Типа, один раз вы из положения вышли, значит, проблема решена. Вот тебе и высшее образование.