— Ну-с, приступим.

Перевожу тоскливый взгляд на свечи — незажженные. Причем две потрясающе красивые свадебные свечи имелись, а огня на них не было! И пельменей больше не было, а они вкусные оказались, домашние… Тяжело вздохнув, я подперла щеку, на самый что ни на есть бабский манер, и устало пробормотала:

— Уйду я от тебя, Стужев, злой ты.

— Добрым и не прикидывался, — резонно подметил супруг, открывая шампанское. — Кстати, тебя впереди ожидает страшное.

— И почему я не удивлена? — Грустно так стало.

— У тебя шок, — радостно сообщил новобрачный. — К утру пройдет, Маргош. А что касается неприятного — маме звонить кто будет?

Удивленно смотрю на Стужева.

— Твоей маме, — пояснил… муж. — Моя, во-первых, в курсе, во-вторых, если за кого и будет переживать, то за тебя, но никак не за родную кровиночку.

Из всего этого я не поняла только одного и, не пожелав оставаться в неизвестности, прямо спросила:

— Саш, а почему даже моя свекровь, и та именно мне сочувствует, а?

Муж эффектно открыл шампанское, разлил по свадебным бокалам, протянул мне мой и возвестил:

— За нас!

Медленно пригубив пенный напиток, смотрю на Князя, тот с улыбкой глядит на меня поверх бокала и тоже не торопится пить.

— Саш… — Я вернула шампанское на стол, сложила руки на груди и прямо спросила: — В чем дело?

Загадочная улыбка, а после, поставив бокал рядом с моим, Александр развернулся вместе со стулом, взял обе мои ладони в свои руки и, подавшись ко мне, попросил:

— Посмотри на меня, Маргош.

Я посмотрела, мне нежно улыбнулись и, глядя прямо в глаза, Стужев негромко произнес:

— Ритусь, я люблю тебя. — Он произнес это, продолжая смотреть прямо, не отводя взгляда. — Я действительно люблю тебя, все остальное несущественно. Все остальное вообще не имеет значения, малыш. Что касается нас двоих — я постараюсь больше не обижать тебя, и я порву на части любого, кто попытается обидеть.

Молча смотрю на… мужа. Стужев нахмурился и прямо спросил:

— Не веришь?

— Не особо, — не стала скрывать я. — И вообще, очень меня это сочувствие твоего окружения напрягает, — решила быть откровенной. — А уж если и твоя мама мне сочувствует… — пауза и осторожный вопрос: — Стужев, так почему твоя мама мне сочувствует?

Страшный вопрос, да.

— А тут все просто, Маргош. — Он поднес мои ладошки к губам, поцеловал каждую, отпустил на мои колени, взял бокал, отсалютовал мне и признался: — Просто характер у меня поганый.

И выпил шампанское залпом.

— И все? — недоверчиво спросила я.

— Ага. — Он поставил пустой бокал, снова наполнил его доверху шампанским и весело продолжил: — Ну, есть еще пара моментов, которые… мм, вызовут у тебя определенный интерес, но на фоне поганого характера — это такие мелочи.

И он залпом выпил второй бокал шампанского.

— Мама, — прошептала я, уже боясь неизведанного.

— Позвонить твоей маме? — превратно понял меня супруг. — Ладненько.

И поднявшись, исчез в спальне. Я потянулась к бутербродам с красной икрой, но так и застыла, услышав донесшееся от Стужева:

— Ольга Владимировна, поздравляю, сегодня вы потеряли дочь!.. — пауза и торжественное: — Но обрели сына! — опять пауза и возмущенное: — Что значит один у вас уже есть? Мама, кто в наше время сыновьями разбрасывается? Что значит «вернуть вам дочь»? Извините, самому нужна, не зря же я женился. Какой развод, мама? Что значит «ей рано замуж выходить»? Не отдам, я сказал! Ах у вас был Евгений и снял с вас… Что снял? Морок?! Да какой же это морок, мама, так, простенькое ментальное внушение, никаких иллюзий я не использовал. Кто колдун? Я колдун? Мама, вы определитесь, кто я — гей, дизайнер или колдун! Ах, Евгений сказал. А у Евгения теща есть? Нету? Вот повезло мужику, не то что мне. Ольга Владимировна, мы сегодня празднуем… Не жертвоприношение, свадьбу празднуем! Не разведусь, я сказал! Так вот сегодня празднуем, а завтра с Маргаритой Стужевой мы к вам заедем. Да, она взяла мою фамилию! Нет, добровольно-принудительно, а вообще, я не спрашивал. До завтра, Ольга Владимировна! Да не съем я ее! И не понадкусываю!

Потом стало тихо. Очень.

В следующее мгновение Стужев показался в дверях, злой весь, губу покусывающий, и нервно спросил:

— А вы с твоей мамой случайно не родственники, а?

— Смешно, — усмехнулась я и передумала есть бутерброд.

— Я понял. — Он подошел, протянул мне трубку телефона. — Мозг выносить — это у вас семейное.

— Согласись, все-таки лучше, чем клептомания, — ехидно заметила я и взяла телефон.

А в трубке слышалось молчание и только отдаленные рыдания вдалеке, пришлось осторожно позвать: