Подошедший Стужев внимательно вгляделся в мое лицо и мрачно спросил:

— Что?

— Норм, — отмахнулась я, пытаясь закинуть рюкзак на плечо.

Рюкзак был отобран в полете, и вдруг все застыло! Замерли мои одногруппники, а дверь захлопнулась сама, без чьей-либо помощи, в следующее мгновение, схватив меня за запястье, Стужев рванул на себя, прижал и тихо, зло спросил:

— Марго, ты мне доверяешь?

Хороший вопрос. Интересный даже! И все замерло, даже пыль в свете солнечных лучей, и мир оцепенел тоже, а в глазах Князя жесткий вопрос. Хороший такой вопрос, глубокий.

— Саш, — попыталась вырваться.

— Маргошша, — рык с шипением — это жутковато, как оказалось. — На меня посмотри и скажи честно — ты мне доверяешь?

Молча смотрю, чувствуя, как майка сползает с плеча, бредовая ситуация, да.

— Что, доверия я не заслужил? — с явственно прозвучавшей горечью, спросил Александр.

— Издеваешься? — прямо спросила.

Промолчал, даже взгляд отвел. Гад же, вот как есть гад!

— Саш, — позвала, в ответ — тишина. — Саша…

Молчит. А с другой стороны кто-то в дверь ломиться начал.

— Слушай, Стужев, — обняла его лицо ладонями, повернула, заставила на себя посмотреть и тихо ответила, — я тебе не доверяю. Вообще. Но если говорить откровенно, тебе я доверяю все-таки чуточку больше, чем всем остальным. В смысле даже больше, чем всему миру, так что…

— Зараза, — с чувством сказал муж, взял за руку и повел прочь из внезапно ожившего класса.

Следуя за ним и обходя препятствия, я не могла промолчать:

— А чего сразу «зараза»? Мы, между прочим, уже день женаты, а я о тебе вообще практически ничего не знаю, кроме того, что ты зверь, гаденыш и кровопийца!

Наверное, шокировать публику — наше с Александром кредо. Потому что после моих слов Ксюша выронила учебники и даже ноут, пара человек споткнулись и вообще опять тихо очень стало.

— Да, я такой, — спокойно согласился Стужев. — А будешь вредничать, мы и до садизма с мазохизмом дойдем, или как это там называется?

— БДСМ, — подсказал кто-то из группы.

И нагловато-шутливый Князь исчез мгновенно, став зло-презрительным высокомерным Александром Стужевым, смерившим нашего старосту Никитоса внимательным взглядом.

— Простите, — струхнул Сухов.

— Ну так вот, Маргош, — словно ничего и не было, продолжил Саша, выводя меня из аудитории, — ты последила бы за своим языком, а?

Едва мы вышли в коридор, Князь с улыбкой взглянул на меня и вернулся к вопросу:

— Согласна?

— На что? — меня откровенно передернуло от ситуации с Никитой.

— Фильтрацию речи при общении с собственным супругом. — У Стужева зазвонил телефон, но он его проигнорил.

— Можно было бы. — Я изобразила задумчивость, а затем ехидно добавила: — Но тебе самому скучно станет.

Широкая ухмылка, кивок и неожиданное:

— Так не понравилось, что я осадил этого из твоих?

— Да неприятно как-то, — честно призналась я.

— Нельзя быть такой доброй, Ритусь, — тихо произнес Стужев, увлекая меня к лестнице.

Мы поднялись на три пролета, прежде чем я решилась ответить:

— Я такая, какая есть, Саш.

И еще через пролет я услышала его ответ:

— Проблема в том, что я тоже, Маргош.

Вздрогнула всем телом. Стужев остановился, укоризненно покачал головой.

— Что? — поинтересовалась я причиной его реакции.

— Да вот мне интересно, сколько… — протянул он.

— Сколько «что»? — стремно стало.

А Князь вдруг нагнулся, нежно поцеловал и хрипло спросил:

— Сколько можно себя жалеть?

Шмыгнув носом, обиженно призналась:

— Да реально жалко себя… и характер у тебя злобный!

— Да, но я же очень обаятельный злодей, Маргошик, за что ты меня и любишь.

— Я… а…

— Кстати, мы опаздываем, — невинно намекнул Стужев, и мы пошли дальше.

Дулась я, наверное, до конца лестницы, а потом оно все как-то забылось.

Как ни странно, на четвертом этаже было тихо и безлюдно, что реально удивило — обычно здесь тоже народ курсирует. А сейчас никого, вообще. Потертый линолеум, свежевыкрашенные стены, закрытые двери, за которыми царила тишина.

Испуганно взглянула на Стужева, он безразлично пояснил:

— Начальство будет, так что просто меры безопасности приняли.

— В смысле? — не поняла я.

— Ритусь, — Саша остановился, склонился надо мной и шепотом объяснил: — Такие, как Евгений и тот генерал, это государственные структуры контроля, мы фактически организованная преступность. Тот факт, что мы действуем в масштабе универа, госструктуры точно не могли упустить из вида, и я более чем уверен, что некоторые из преподов, ваша Ирина Владимировна, например, сотрудники госучреждений. Теперь смотри — мы ждем начальство, следовательно, убираем всех преподов с четвертого этажа. Обычные меры предосторожности, солнышко.