Шрифт:
Замер, губы сжал, а в глазах смешинки.
— Ну, Ритуська, ну ты и вредина. — Стужев спрыгнул с парты, забрал пустую тарелку. Нагнулся, поцеловал и напомнил: — Зайду после пары.
— Хорошо, милый, — нежно ответила я.
Улыбнулся и ушел, счастливый такой. Мы с кофе тоже такие счастливые были, и даже прозвеневший звонок настроения ничуть не испортил, и появившаяся Ирина Владимировна, и взгляды отовсюду! Да вообще состояние улетное. А еще чувствовался тонкий аромат орхидеи.
Недолго я улыбалась.
— Ильева, — Ирина Владимировна прошла, встала за кафедрой и, пристально глядя на меня, продолжила: — Мне тут в учебной части сообщили, что у некоторых фамилия поменялась… Это правда?
Под проницательным взглядом поверх очков ни врать, ни увиливать не вышло бы, и я просто молча кивнула.
— Стужева?! — полувопросительно-полуутвердительно произнесла Ирина Владимировна.
Снова кивнула. И на меня с таким сочувствием посмотрели!
Стоило бы, наверное, смолчать, но я не выдержала и решительно сказала:
— Нормальный он парень.
На меня такой взгляд бросили, что даже нехорошо стало.
— Куда твои родители смотрели? — только и сказала Ирина Владимировна, а затем вернулась к лекции.
Я не писала ничего. Не могла просто. Барабанила ручкой по столу, гипнотизировала взглядом цветочек и… и гнала прочь от себя страшные мысли. Страшные, пугающие… ага, про характер поганый. Но характер у Князя действительно отвратительный, с этим даже я спорить не буду, злобный, авторитарный, на всех наплевательский и без тормозов. Знаем, все знаем. Сочувствую ли я себе? Пока не очень. Пока состояние такое: обзывается — шок. И где-то неверие в происходящее, но в то же время я все больше чувствовала себя счастливой. Очень счастливой. Мне так хорошо, спокойно и светло еще никогда не было. И ни с кем. А то что характер у него такой, так и у меня не сахар и…
А потом как пыльным мешочком из-за уголочка — я замужем! Замужем! Реально и даже печать в паспорте есть! И…
— Ильева… тьфу ты, Стужева! — прикрикнула преподаватель.
Молча открыла тетрадь и принялась записывать. Писалась всего одна фраза: «Я замужем, Я замужем, Я замужем, Я замужем», через сорок повторов само собой записалось: «Жизнь кончена». Такой несчастной себя почувствовала. Представились горы грязных носков, дети сопливые, нет, Ромочку я люблю и что такое дети — знаю, но мои собственные, гипотетические, мне представились грязными, сопливенькими, с ручонками, которые они ко мне протягивают, и словами: «Мама, кушать». А гипотетический Стужев-муж представился с пивом, в линялых трусах-семейках, на затасканном диване и перед телевизором… И характер поганый. И я вся такая несчастная…
Одинокая слезинка шмякнулась на тетрадь.
Завибрировал телефон, подтянула к себе ближе, открыла сообщение от Саши:
«Чего делаешь?».
«Плачу», — честность в супружеских отношениях — это главное.
Мгновенно пришел вопрос:
«Что случилось? Рита, я сейчас приду, сиди там!».
«Да ничего не случилось, все хорошо, пара у меня».
Секунд двадцать никакой реакции, затем вопрос:
«А плачешь чего?»
«Мне меня жалко».
И правда, так жалко.
«Почему?» — вот даже в электронном сообщении чувствовалось, что вопрос был хмурым.
«Мне все сочувствуют», — призналась я.
«Почему?»
Он что, издевается?
«Потому что характер у тебя, Стужев, поганый!» — не выдержала я.
С минуту мне ничего не писали, затем пришло сообщение:
«Это единственная причина?».
Ну я и сорвалась:
«Я замужем… только сейчас вдруг поняла! Замужем! Это все, жизнь уже кончена! Впереди грязные носки, памперсы, супчики всякие и ты пьяный в трусах-семейках с пивом у телика! И футбол! Ненавижу футбол!».
И отправила. Все сообщение взяла и отправила.
И тут в коридоре раздался хохот! Громкий такой, с издевательскими нотками!
«Стужев, ты что, за дверью?!» — догадалась я.
Смех прекратился.
Затем на телефон пришло сообщение:
«Носки стираю себе сам, трусы тоже, расслабься. Семейки, кстати, не ношу. Футбол не смотрю. На случай памперсов есть Генри, Иван и привидение, пока привидение одно, но если захочешь, я тебе их сотню призову. А теперь хватит реветь, собирай рюкзак, пара через минуту закончится».
И не успела я дочитать и за себя порадоваться, как он добил:
«А характер да — поганый. Мне тебя тоже так жалко».
Ответить я ничего не успела, потому что прозвенел звонок. Вместе со всеми записала параграфы к самостоятельному изучению и уже было поднялась, когда услышала:
— Ильева, ко мне подойди, — причем тон у Ирины Владимировны был очень нехороший.
Мне даже не по себе стало. Но едва первый человек вышел из аудитории, как сразу вошел Саша, и преподаватель, отрицательно мотнув головой, торопливо собралась и вышла. И как это понимать?