Я не нашлась, что на это ответить.

– Мистер Норт, я хотела поблагодарить…

– Называй меня Терри. И благодарить меня не за что. Я взял тебя на работу не потому, что тебя рекомендовал Дуг, а потому, что ты написала превосходную статью. Я знаком с ним с семидесятых, и мне ни разу не удалось так разговорить его.

Терри был немного старше пятидесяти, высокий с темным коротким ежиком на голове и дружелюбными, хотя и резковатыми манерами.

За моей спиной раздался женский голос, произнесший с нескрываемым сарказмом:

– Значит, это и есть маленький дружок Дуга Блэкмана.

Терри представил меня Люси Энфилд.

– Если хочешь получать хорошие задания, тебе придется быть с ней очень любезной, даже если она не всегда будет любезна с тобой.

Люси Энфилд была артдиректором журнала. Она славилась крутым характером и высокомерием, одевалась с аристократическим шиком и не сомневалась, что понимает в музыке больше, чем все недовинченные профессионалы, работающие под ее началом.

У нее были длинные ноги, узкие щели глаз и агрессивная улыбка. С самого начала она расставила точки над «i», объяснив мне, что именно она является главной силой на музыкальной сцене Нью-Йорка:

– Если я не знаю про кого-то, значит, их не стоит и слушать.

– Вы когда-нибудь слышали про «Бананафиш»? Я надеялась, что на новой работе смогу быть полезной для Майкла.

– Нет, – ответила Люси, – но название идиотское. На кого они похожи?

Я решила, что «кого» вместо «что» очень показательно. К тому же «Бананафиш» совсем не идиотское название. А если и идиотское, тогда то же самое можно сказать про все великие группы.

Примечание: Я понятия не имела, на что похожа «Бананафиш». Я их еще не разу не слышала…

– На «Радиохэд», – ответила я на всякий случай. Я подозревала, что между группами нет ничего общего, но на музыкального критика это должно было произвести впечатление.

Люси заинтересовалась.

– А где они играют?

– В основном в «Кольцах Сатурна».

Интерес тут же увял.

– Элиза, «Кольца Сатурна» – это место, куда группы уходят умирать.

Терри сказал, чтобы я зашла к нему в конце дня, и мы с Люси направились на экскурсию по помещениям редакции, которые оказались далеко не такими шикарными, как я ожидала, и вполне могли принадлежать какой-нибудь фирме, торгующей продуктами питания.

Чтобы добить меня окончательно, Люси повторила свой старый трюк, представив меня одному из старших редакторов как «дружка Дуга Блэкмана».

Я знала эту женщину не больше пятнадцати минут, но мне казалось, что я ненавижу ее всю жизнь.

– Надеюсь, ты не рассчитывала на просторный кабинет с окнами в парк, – сказала Люси, остановившись наконец у крохотной кабинки, отделенной перегородками от десятка других таких же кабинок помощников редакторов.

В кабинке были стол, стул, компьютер и – единственный луч надежды – кофейная кружка с фотографией «Ю-Ту» периода «The Joshua Tree», вероятно оставшаяся от предыдущего обитателя. Ровно посредине шляпы Эджа была небольшая щербинка, как будто кто-то сыграл с ним в Вильгельма Телля.

Люси показала на две большие бумажные стопки и два компакт-диска с надписью «Рекламный экземпляр».

– Письма в редакцию, – пояснила она. – Разберись, есть ли в них что-нибудь годное для печати. А компакты надо прослушать и сделать обзор для следующего номера.

Я дождалась, пока Люси выйдет из комнаты, и устало опустилась на стул. Похоже, я попала, но нельзя сейчас об этом думать, чтобы не разреветься или, еще хуже, не побежать немедленно на автобусный вокзал и не прыгнуть в автобус, направляющийся в никакой город.

Я бессмысленно пооткрывала ящики письменного стола, потом включила компьютер и провела остаток дня, слушая один из дисков, которые надо было рецензировать. Диск назывался «Шоколадная морская звезда и хот-дог с душистой водой». По моему скромному мнению, это был полный отстой, но мне предстояло изложить эту мысль пятью сотнями связных и хорошо продуманных слов.

В шесть часов я отправилась к Терри.

– Как идут дела, Маг? – Он покрутил шеей, и раздались два громких щелчка. – Не возражаешь, что я называю тебя Маг?

– Нет, – ответила я, хотя и подумала, что это довольно странно.

– Все в порядке? Ты какая-то серая.

Я подошла поближе и понизила голос:

– Может, не стоит спрашивать, но что, Люси всегда такая, или я как-то особенно ее раздражаю?

– И то и другое. – Терри объяснил мне, что в «Сонике» существует строгая иерархия. Сама Люси начинала как внештатник, работала по шестьдесят часов в неделю, чтобы пробиться наверх, и поэтому ненавидит любого, кто не начинал, разбирая письма в приемной, а особенно если место получено благодаря «постельным связям».