И тут Кирилла едва не скрутило от ненависти.

Ай да Сандрочка! Похоже, она была с ротным заодно. Иначе с какой стати он утащил ее с собой?.. Строила из себя влюбленную в Кента, а самой-то скорее всего требовалось совсем другое! Наверняка ведь выполняла некое задание Димитриадия Олегыча, метла без ручки! Интересно, где они с Догом теперь? Вряд ли за пределами Марса, хотя «Райская Птица» и отправилась сегодня к Земле. Перевели, наверное, в какой-нибудь соседний лагерь… Но все равно не достанешь! А я бы им отвесил ржавых пистонов!

Потом ненависть ушла, и Кирилл принялся удивляться самому себе. Как бы он, интересно, им отвесил? Да Сандра превратила бы его в шнурок от ботинка, с ее-то бицепсами, а уж про Гмырю и говорить нечего! И вообще Дог мог взять ее с собой по самой простой причине – потому что сохнет по метелке. Против природы не попрешь, даже если ты во всем остальном кремень и железо..

За Сандриными бицепсами в памяти Кирилла всплыли и прочие ее женские достоинства, потом их сменили прелести Светланы Чудиновой, никогда не виданные, а потому еще более привлекательные, и все кончилось тем, что заведенный желанием обрезок отправился в ванную – снимать плотское напряжение. Дежурная медсестра проводила его очень заинтересованным взглядом, но ему стало страшно оказаться с нею один на один, и он сделал вид, будто не заметил этого взгляда, с равнодушным видом прошествовал мимо, и совершил необходимое. А потом, приняв успокаивающий душ, умиротворенный, вернулся в палату, улегся в койку, укрылся одеялом, и через минуту уже дрых без задних ног, и все грозящие ему ржавые пистоны улетели за пределы Солнечной системы.

Утром, после завтрака, в палату пришел врач, пожилой невысокий усатый дядька в белом халате и при черных кудрях. Наверное, в парике… Следом за ним ввалилась целая орда мужчин и женщин, серьезных, озабоченных и тоже в белых халатах. Некоторые из них осматривали вчера Кирилла. Тогда у них был неприступный вид, но сейчас они кивали и подмигивали больному. Кое-кого вполне можно было называть обрезками и метелками, так они были молоды.

Судя по размеру свиты, усатый недомерок явно был местным медицинским начальством. Он попросил Кирилла встать с койки, снять майку и провел по оголившейся груди больного холодным блестящим инструментом, напоминающим молоток.

Кириллу стало щекотно, он не сдержался и поежился.

Усатый хмыкнул, лицо его засветилось от довольства.

– Ну что, курсант? – сказал он неожиданным для такого малыша басом. – Не так страшен черт, как его малюют?

Кириллу была знакома эта поговорка, ее часто произносила в приюте Мама Ната. Правда, тогда Кириллу слышалось: «Не так страшен черт, как его мамуля»…

Вспомнив сейчас давнюю глупость, он улыбнулся.

– Молодцом, что настроение отличное! – сказал усатый недомерок. – Жалобы имеются?

– Никак нет!

Усатый повернулся к одному из сопровождающих, лысоватому худощавому брюнету:

– Что скажете, майор?

– Можно выписывать, господин полковник. Думаю…

Далее последовала фраза на незнакомом Кириллу языке. Видимо, это была латынь, доктора прибегают к ней, когда хотят, чтобы пациент не понял их разговора.

Малорослый полковник покивал:

– Да, я тоже так думаю. Можно глянуть на результаты ментоскопирования?

Его собеседник шагнул в угол палаты, где стояла медицинская аппаратура, произвел какие-то манипуляции.

Перед полковником возникла триконка дисплея. Лысоватый шагнул к ней и принялся касаться триконки указательным пальцем правой руки, сопровождая каждое касание незнакомыми Кириллу терминами. Стоящие рядом с полковником смотрели на дисплей, все остальные, кому было не видно, – на больного.

Кирилл вдруг ощутил важность происходящего и несоответствующее моменту собственное легкомыслие. Тут его судьба решается, а он про черта с мамулей и про метелок в белых халатах!..

Наконец, обмен непонятными репликами прекратился, триконка растаяла, и полковник вновь повернулся к пациенту:

– Вы здоровы, курсант. Поздравляю, можете возвращаться в строй.

И Кирилл неожиданно для самого себя вдруг вытянулся по стойке «смирно» и гаркнул:

– Служу человечеству!!!

Никто не улыбнулся.

Полковник приблизился, положил Кириллу на плечо тяжелую руку и сказал негромко:

– Служи, сынок. Думаю, ты отмечен Единым. И да сбудется воля Его.

Он вышел в коридор. Свита, создав перед дверью короткий водоворот из белых халатов, вымелась следом.

Кирилл принял положение «вольно», растерянно оглянулся.

В палате, кроме него, никого теперь не было.

Элемент строевой подготовки, исполненный обрезком, на котором ничего не было, кроме трусов, показался Кириллу издевательством над уставом ГК, но согласиться или возразить было некому. Потом в палате появилась дежурная сестренка, не та, что была вчера – видать, они тут меняются. Сестренка с усмешкой глянула на бывшего пациента:

– Не соизволите ли получить обмундирование, курсант?

– А запросто! – сказал Кирилл.

Настроение стремительно улучшалось.