— О Боже. — Она втянула в грудь воздух. — Следы тетраподов.

Это был научный термин, обозначавший ископаемых ящеров. Похоже, баронесса была неплохо знакома с языком палеонтологов.

— Можно мне потрогать его?

— Конечно. На моем столе есть бумага и уголь, если вы пожелаете сделать копию. А вот повязка, чтобы завязать мне глаза, если вы предпочитаете снять вуаль.

Он протянул ей белый шелковый шарф. Она обернулась.

— Дайте слово, что не снимите повязку.

— Даю.

Баронесса взяла шарф, завязала герцогу глаза и проводила его к шезлонгу. Кристиан с трудом удержался, чтобы не притянуть ее следом за собой. Ему хотелось снова вдохнуть ее бесконечно чистое благоухание.

Он услышал ее быстрые шаги, когда она пересекла комнату, возвращаясь к плите.

Ее очевидный интерес заинтриговал его.

— Вы тоже натуралист?

— Нет, но я делаю исключение для динозавров.

Он представил ее себе, восторженно обнимающую каменную глыбу, и улыбнулся своему легкомысленному настрою. Скорее она с почтительным благоговением обводит контуры следов.

— Очаровательные создания.

— Да. Одного я откопала сама.

Это не каждый день услышишь.

— Когда? Где?

— Я наткнулась на почти целый скелет, когда мне было шестнадцать лет, отдыхая в деревне вместе с семьей. Это был крупный экземпляр. Конечно, я и представить не могла, увидев часть грудной клетки, торчавшую из земли, что он такой большой, но потратила остаток каникул, радостно выясняя этот факт.

— Вы что, раскапывали его сами?

— Нет, конечно. Мне помогали брат с сестрой, дети из ближайшей деревни и молодые люди, которых заинтересовала вся эта суета.

— И что это был за ящер?

Последовало короткое молчание.

— Э… швабский дракон.

— Платеозавр? Мне они нравятся. Красивые зверюги. Что вы сделали со скелетом?

— Хотела выставить его дома, но мне, конечно, не разрешили.

Он рассмеялся.

— Представляю.

Взрослый платеозавр мог достигать более тридцати футов в длину. Даже во дворце, подобном Алджернон-Хаусу, такой экспонат задавал бы доминантную ноту всему дому.

— Спустя некоторое время я опомнилась и передала его в музей.

Судя по шороху угля по бумаге, она начала снимать отпечатки со следов.

— В какой музей?

— Пусть он останется неназванным.

— Боитесь, что я отправлюсь туда и выясню, кто вы?

— Уверена, у вас есть более важные дела, но лучше не рисковать.

— Почему, учитывая, что вы уже пустились в рискованное предприятие?

На секунду шорох угля прекратился, а затем возобновился еще энергичнее.

— Потому что я могу исчезнуть в любой момент. Что это, как вы думаете?

Ему потребовалось мгновение, чтобы сообразить, что она говорит об окаменевших следах. Она снова сменила тему.

— Наверное, молодой игуанодон. А возможно, какой-то хищный ящер.

— Каким временем он датируется, по-вашему?

— Думаю, поздним Юрским или ранним Меловым периодом.

— Поразительно, — промолвила она, — что нечто, столь хрупкое и эфемерное, как следы, может сохраняться на протяжении ста пятидесяти миллионов лет.

— При соответствующих условиях все возможно. — Он коснулся повязки. Она повязала ее вполне надежно, но под его веками не было мрака, скорее темная охра, пронизанная золотистыми лучами. — Вы больше не занимались поисками окаменелостей?

— Нет.

— Почему, если вас это так восхищает?

Она молчала.

— Пожалуйста, не забывайте, дорогая, что я не могу видеть вас. Так что не пожимайте плечами и не закатывайте вместо ответа глаза.

— Я не закатывала глаза.

— Но пожали плечами?

Он принял ее молчание за согласие.

— Вы сказали, что вам было шестнадцать, когда вы наткнулись на швабского дракона. Сколько вам было лет, когда вы вышли замуж?

— Семнадцать.

— Видимо, ваш покойный муж считал, что слоняться с лопатой, раскапывая старые кости, неподходящее времяпрепровождение для женщины?

Последовало очередное молчание — и очередное согласие.

— Если мне не изменяет память, — сказал он, — некоторые из самых значительных находок в области британской палеонтологии были сделаны женщиной.

— Да, Мэри Эннинг. Я читала о ней. Мой муж говорил, что своими находками она обязана слепой удаче.

Кристиан фыркнул.

— Если Бог счел нужным одарить женщину слепой удачей, вряд ли он против того, чтобы женщины занимались подобными вещами.

Шорох грифеля прекратился, и послышались шаги, направлявшиеся к письменному столу. За грифелем?