Шрифт:
— Хорошо.
Но он не позволил уйти так легко.
— Даете слово?
Возможно, никого, кроме нее, не волновало, совместимо ли понятие чести с красивой женщиной, но Венеция никогда не отказывалась от своего слова. Она крепко зажмурилась.
— Даю.
Он нагнулся и через вуаль поцеловал ее в щеку.
— Я люблю вас. И буду ждать.
Еще долго после того как огромный океанский лайнер исчез за узкой горловиной Корк-Харбор, Венеция оставалась на пристани.
Ей нужно было найти агента, занимавшегося продажей билетов на суда, следующие в Англию, отправить телеграмму Фицу, чтобы сообщить о своем прибытии, не говоря уж о том, чтобы отыскать носильщиков и перетащить каменную глыбу в четверть тонны весом, подаренную Кристианом. Но заняться любым из этих дел значило бы положить конец существованию баронессы фон Шедлиц-Гарденберг.
Конец самой счастливой недели в ее жизни.
Венеция не знала, сколько времени она оставалась на месте. Она даже не заметила, что начался дождь, пока не подошел носильщик, предложивший ей зонтик. Поблагодарив его, она позволила увести себя с пристани и двинулась в сопровождении носильщика к укрытию… и безупречному существованию светской красавицы, миссис Истербрук.
Глава 10
«Любовь моя!
Без вас „Родезия“ кажется пустыней.
Большую часть дня я провел, стоя на корме, хотя Куинстаун давно скрылся за горизонтом. Моя телесная оболочка находится здесь, за письменным столом, на котором мы провели такие незабываемые минуты прошлым вечером, но моя душа в Ирландии, с вами.
Впереди у меня долгая ночь. Все в этих комнатах напоминает о вас, даже воздух, словно пропитанный вашим присутствием, и моя повязка для глаз, превратившаяся в бессмысленную полоску шелка.
Как встретил вас Куинстаун? Надеюсь, гостеприимно, ужином и теплой постелью. Человеческий гений достиг таких высот, что связал континенты, проложив кабели по морскому дну. Жаль, что инженеры не нашли способа связать таким же образом двух людей. Я готов опустошить свои сундуки и влезть в долги, чтобы никогда больше не терять связи с вами.
Ваш преданный слуга, К.»
«Любовь моя!
Я прибыл в свой загородный дом. Дом, который, надеюсь, вы разделите со мной в не слишком отдаленном будущем.
Предупреждаю, что главное здание было задумано, в основном, как парадная резиденция, призванная внушать посетителям восторг и благоговение. Оно никогда не было и не будет уютным гнездышком. Высота потолков такова, что, сколько ни запасайся углем, зимой в парадных помещениях слишком холодно, чтобы проводить там время. К счастью, в семейном крыле тепло и уютно, и никто из домочадцев пока еще ничего себе не отморозил.
Поместье большое и очень английское — особенно в устройстве парка и цветников. Вам случалось бывать в „Englischer Garten“ в Мюнхене? Если это в вашем вкусе, то пребывание в поместье доставит вам немалое удовольствие.
Но, разумеется, наибольшее наслаждение вы получите от карьера. Я побывал там сегодня днем, чтобы осмотреть инструменты, хранящиеся в сарае неподалеку, и распорядился, чтобы их заточили. Они будут в полной готовности, когда вы приедете.
Ваш преданный слуга, К.
P.S. Я думал, что на второй день наша разлука станет менее невыносимой. Я не мог ошибиться больше».
«Любовь моя!
Пишу из дома моей мачехи в Чешире. Я нашел вдовствующую герцогиню и мистера Кингстона в добром здравии и хорошем настроении. В их замечательной компании мое собственное поникшее настроение несколько воспрянуло. Они — самые разумные, приятные и снисходительные из друзей. Ах, если бы вы были со мной!
Не сомневаюсь, что вы произвели бы на них большое впечатление своим общением, теплом и остроумием. А я гордился бы вами, как никто на свете.
Ваш преданный слуга, К.
P.S. Начинаю привыкать к тупой боли, поселившейся в моей груди».
«Любовь моя!
Сегодня вечером вдовствующая герцогиня поинтересовалась, кому я пишу. К счастью, мистер Кингстон заговорил одновременно с ней. Я перешел на новую страницу, и к тому времени, когда она вспомнила о своем вопросе, смог честно ответить, что отвечаю на письмо немецкого геолога по имени Отто фон Шетерлинг.
Интересно, признался бы я, не вмешайся мистер Кингстон? Весьма возможно. Я испытываю почти неодолимую потребность говорить о вас. Хвастаться своей поразительной удачей: оказаться на том же океанском лайнере, что и вы.
До сих пор мне удавалось сдерживаться. Не знаю, сколько еще я продержусь.
Я никогда не испытывал такого счастья, пронизанного болью. Мне скажут, что прошло всего лишь четыре дня. Но это не так. С тех пор как мы виделись в последний раз, прошли десятилетия.
Когда мы встретимся снова, вы обнаружите согбенного старика. Возможно, мне даже понадобятся очки, чтобы узнать вашу вуаль.