Тут, кстати, и мобильник у Пастуха запиликал.

— Пастух, — сказал Пастух в телефон, выходя из гостиной в прихожую, а из телефона раздался короткий смешок и чьи-то слова пошли.

— Отдыхаешь, Пастух? — спросил из телефона до дрожи знакомый голос.

И ведь неожиданно это было, но ответил спокойно, без дурацких эмоций:

— А ты никак все работаешь, а, Слим? И никак где-то рядышком? Так подходи, я тебя подожду.

— Не спеши, Пастух. У вас там гулянье заканчивается, а я — рядышком. И букет красивых роз у меня — на новоселье-то как раз…

Пастуху весь этот телефонный политес сильно не нравился.

— На кой хрен ты здесь нужен? Если ты по мою душу, то я — вот он. Сейчас спущусь. Поговорим… Пострелять-то, правда, никак не удастся, люди кругом, Столица…

— Я уже поднялся. У двери стою. И миссия у меня нынче никак не военная, а вовсе переговорная. Я без оружия, *censored*й быть! Я к Марине с предложением от потенциального работодателя. Только расскажу предложение и уйду. Честное слово. Я звоню в дверь…

И впрямь зазвонил. Звонок у Марины какой-то истеричный был — под стать ситуации.

— Кто-то что-то забыл? — поинтересовалась Марина.

Вообще усталой не казалась — ну как новенькая была. А вечерок-то с малознакомыми и шумными людьми — вон и Пастух даже уморился с непривычки.

— Всем сидеть тихо, руки на стол, — сказал Пастух. Достал из подмышечной кобуры ствол. — Незваный гость явился. Слимом его зовут. Ничего, если я пальбой входную дверь попорчу малость?

— Не удастся. Она стальная, — спокойно сказала Марина. — Впустите его, Пастух. Незваный гость все равно — гость. И дайте мне ваш пистолет. Дайте-дайте. Я его охраню. На всякий случай…

Пастух безропотно протянул ей «глок».

Сказал:

— Я его на предохранитель поставил, видите рычажок? Сдвинете его — обижусь навсегда. Лучше на стул рядом положите, все спокойней…

— На стол, — поправила она.

— Ни в коем случае, примета плохая, держите его в руках, если хотите. А я пошел дверь открывать.

Вышел из гостиной, вытащил из-за спины, из-за брючного пояса запасной — пригодился ведь! — «вальтер», открыл дверь. Слим стоял на площадке, держал руки вверх, ладошками с растопыренными пальцами поводил, улыбался вовсю:

— Можешь обыскать, если не веришь.

— Не верю, — сказал Пастух, пропустил в прихожую, профессионально ощупал Слима. Оружия и впрямь не нашарил. — Проходи.

Вошли в гостиную, Слим шевельнул-таки задранной вверх рукой, снял смешную полотняную панамку, аномально белые его волосы чуть дыбом торчали.

— Я к вам с известием, уважаемая Марина, — сказал.

— Слушаю вас, — не вставая, сказала Марина.

И не предложила сесть. Он так и стоял посреди комнаты, задрав руки. И «глока», оставленного Пастухом, на столе уже не было. Убрала, видать, от глаз гостя незваного.

А Пастух так и остался у входа в гостиную. С пистолетом в руке. И Стрелок у окна — тоже с пистолетом. Один Слим, получается, без оружия, хотя вряд ли.

— Слушаю вас, — повторила.

— Мы с вашим другом и помощником, с Пастухом, никак помириться не можем. Стреляемся то и дело, видеть друг друга не хотим…

— Чего ж пришли тогда? — невежливо прервала его Марина. — Поворачивайтесь и — прощайте. И продолжайте не хотеть.

— Не вправе я… — куртуазно выразился Слим, чуть ли не пропел, неожиданно резко развернулся и выстрелил в Пастуха.

И попал. В грудь.

А ведь Пастух поймал его движение, ждал его и почти ушел от пули. Почти…

А боль в груди вспыхнула ярко и сильно, звенящей была боль, будто где-то под ребром сбоку включился будильник и звенел не переставая. И в те же крохотные секунды Марина ловко, как фокусник в цирке, ниоткуда вытащила явно Пастуховский «глок», заначенный на стуле под скатертью, и, не прицеливаясь, — потому что не умела! — выстрелила в стоящего перед ней гостя. И попала сразу куда-то, Пастух не видел — куда, он вообще-то за Мариной следил и краем глаза заметил, с каким ясным и немым удивлением смотрел на нее этот гость и медленно-медленно, как тесто, сползал по стене, и пистолет свой выронил, тот упал звонко и громко.

А Пастух, зажимая рукой дырку от пули под плечом, подскочил сначала к Марине, но она легонько придержала его, целая и вроде совсем невредимая, встала на колени перед лежащим гостем, поискала пульс, сказала испуганно:

— Эка я его. Мертвый совсем. В груди дырочка и — кровь… Меня, наверно, арестуют и посадят. А какой срок за убийство?.. — И, не дожидаясь ответа, встала, легко перешагнула через ноги убитого и пошла к телефону.

— Куда? — заорал Пастух. — Стоять смирно! Никаких звонков! Я сам позвоню куда надо!