Я делаю шаг назад. Хорошо, что с ним все в порядке, но плохо, что я потратил драгоценное время. Хулиганы близко. Они будут здесь с минуты на минуту. Если я убегу сейчас, шансы не столкнуться с ними по пути невелики — а я слишком взволнован, чтобы врать. Можно остаться здесь и спрятаться под сиденьями… но что, если они меня найдут? Не лучше ли сразу во всем признаться?

— ДС-4 на маршруте.

Я замираю и прислушиваюсь к голосам, доносящимся из коридора. Когда Добрый Самаритянин включает свою рацию, слышится треск помех.

— В первом бельэтаже. Никаких следов объекта — пока что.

Голос становится громче. Он приближается.

— Откройте!

Резкие удары сотрясают стены. Я сжимаюсь в ожидании, что сейчас дверь откроется… но она не открывается. Добрый Самаритянин со стуком заходит в другую комнату ниже по коридору, и я снова слышу шум рации.

Не думая, я хватаю с пола ружье. Направляю ствол на себя. И стреляю.

Раз. Другой. Третий.

Шарики ударяют меня в ступню. В голень. В бедро.

— Неплохо.

Я подскакиваю. Дверь распахнута настежь. И я уже не один.

— Стреляешь в себя, чтобы казаться жертвой, а не преступником? Анника бы тобой гордилась.

Я открываю было рот, чтобы объясниться, извиниться, сказать хоть что-нибудь, что исправило бы впечатление от этой сцены.

Но прежде чем я успеваю подобрать слова, Элинор смотрит мне прямо в глаза.

И уходит. 

— Горячая линия для горячих голов, куда мне направить ваш вызов?

— Я бы хотел сообщить о краже.

— Продолжайте.

Я глубже забираюсь в кладовку и прячусь за курткой Лимона.

— Аарон Поттс украл у Матильды Джексон мешок с кренделями. Сегодня, возле Кафетерия.

Стук клавиш на том конце провода останавливается.

— Мешок с кренделями?

— Да.

— И вы думаете, что об этом стоит сообщить, потому что…

— Матильда Джексон любит кренделя, — говорю я. — Она только ими и питается.

На самом деле я понятия не имею, как Матильда Джексон относится к кренделям, но после моих слов оператор снова начинает барабанить по клавиатуре.

— Вы сами были свидетелем этой кражи?

— Да.

— Симус Хинкль, стукачество третьей степени!

Линия замолкает. Я выжидаю минутку и звоню снова.

— Горячая линия для горячих голов, куда мне направить ваш вызов?

— Я хотел бы поговорить с родителями.

— Простите, никаких звонков родным. Вы сможете рассказать им, как вам тут весело, на Родительском дне.

— Хорошо, — говорю я. — Спасибо.

— Симус Хинкль, попытка связаться с родителями!

Щелк.

Я выжидаю еще минуту. Звоню снова.

— Горячая линия для горячих голов, куда… Подождите. Это Симус Хинкль?

— Да.

— Симус, ты же понимаешь, что всякий раз, когда звонишь, получаешь золотые звездочки?

Понимаю. Именно этого я и добиваюсь. Но ей об этом знать необязательно.

— Я в последний раз, — обещаю я. — Это я так просто оставить не могу. Можете считать меня старомодным.

— Ладно, старомодный. В чем дело?

— Брайан Бенсон настроил все телевизоры в комнате для первокурсников на «Рокки и Бульвинкля». Мы не можем переключить канал.

Она прекращает печатать.

— И что?

Я делаю паузу.

— Вы видели «Рокки и Бульвинкля»? Даже новости смотреть интереснее.

Стук клавишей возобновляется.

— Считается, что это классика. Но вообще эта просьба не по делу. Чем-нибудь еще я сегодня могу тебе помочь?

— Не-а.

— Точно? Ты не перезвонишь через пять секунд? Я могу прямо сейчас вбить в компьютер все твои сообщения. Избавь меня от необходимости отвечать на звонок — и бросать свой кроссворд на середине слова.

— Точно-точно.

— Оки-доки. Симус Хинкль, стукачество четвертого уровня!

Щелк.

Я кладу телефон на место и достаю планшет, на котором высвечивается новое сообщение.