– … шестьсот миллиметров…

– … которые хранятся…

– … во втором слева от пульта управления тельфером инвентарном шкафе.

На десятый день игр в морских пехотинцев Демократии Атлантис Вова понял, что завтра их отправят на задание. Во-первых, вместо традиционной уже пробежки их нарядили в скафандры китайского производства и четыре часа заставляли, словно дрессированных рыб, плавать у дна бассейна. Они ныряли и подныривали, протискивались в заякоренные пластиковые круги и прямоугольники до тех пор, пока каждый не уложился в известный только капитану Околышеву временной норматив. Во-вторых, на обед дали двойную порцию мяса и шоколад. А в-третьих – товарищ батальонный комиссар произнес речь.

– Товарищи бойцы! – начал он. – В это трудное для Марсианской республики и всего Советского Союза время, когда арийская гидра вновь подняла головы, коммунистическая партия и весь советский народ с надеждой смотрят на вас. Все вы знаете, какие потери несет наша армия на Северном фронте, несмотря на проявленный героизм и самопожертвование. Китайское правительство держит непростительный, я бы даже сказал, вероломный, нейтралитет. Ситуация критическая, товарищи, помощи ждать неоткуда, – капитан Околышев помолчал. – Все вы отобраны для выполнения первостепенной задачи – восстановления пространственной связи с Землей. Каждый из вас обладает уникальными физическими данными и психическими функциями. В соответствии с их уровнями определена очередность выдвижения членов нашей группы. Порядок поддержания строя и ваши личные номера на время проведения операции «Коготь» находятся в розданных конвертах.

Володя сжимал в потных ладонях желтый прямоугольник казенной почты. Сквозь грубую целлюлозу внутри конверта прощупывалась небольшая твердая горошина.

– Там же вы найдете капсулу со специальным препаратом, – продолжал Андрей Петрович. – Препарат необходимо употребить перед выходом в открытый космос. Он снизит температуру вашего тела, замедлит сердцебиение и уменьшит потребление организмом кислорода. Есть вопросы?

Капитан Околышев выждал положенное и, не дождавшись вопросов, закончил:

– Товарищи бойцы! Вы и только вы в состоянии успешно выполнить операцию «Коготь», проникнуть на орбитальную станцию и ввести код отмены осадного протокола. Ваша уникальная память, ваша несгибаемая воля, ваша необоримая вера в победу делают эту беспрецедентную операцию возможной. Помните – мы будем вторгаться на территорию дружеского китайского народа. Мы будем стрелять в таких же коммунистов, бойцов рабоче-крестьянской армии. Но иного выхода у нас нет, товарищи. Такой приказ отдала нам партия и правительство. И пусть в наших руках будет оружие Демократии Атлантис, а на наших телах форма их морских пехотинцев, помните – в груди каждого из вас бьется сердце настоящего коммуниста, верного сына своей социалистической Родины! Помните, товарищи, генеральный секретарь, партия и весь советский народ надеются на нас и верят в нашу победу! Наше дело правое! Победа будет за нами!

Вокруг зааплодировали. Вова оторвал край конверта и вынул картонный прямоугольник. На нем была отпечатана цифра «шесть».

– Что, ссыкотно? – хлопнул по плечу щуплого бойца под номером «шесть» двухметровый лейтенант из группы тактической поддержки.

– Я плохо плаваю, – оторвался тот от иллюминатора, за которым проплывали розовые облака, а под ними, докуда хватало взгляда, раскинулось море Маринера.

– А тут и не пригодится, – хохотнул великан-десантник. Кивнул Андрею: – Я покурить, товарищ капитан, – и двинулся по килевому проходу в сторону ближайшей моторной гондолы.

Андрей с удовольствием сменял бы любого из своих хлипких подопечных на пару тренированных смершевцев. Нехорошее предчувствие ныло занозой с самого утра. До струнного лифта в недрах «Великой Императрицы Милосердия» еще нужно было прорываться. Но вердикт центра информатики и вычислительной техники был однозначен: оптимальное количество участников операции «Коготь» – шестеро. Шестеро пацанят с феноменальной памятью, способной сохранить код дезактивации осадного протокола целиком. Шестеро бойцов весом до семидесяти трех килограммов, способных втиснуться в ремонтные скафандры китайских струнных лифтеров.

– Мало, – поморщился Андрей. – И десантников для зачистки маловато. Китайцы могли усилить охрану после высадки арийцев.

Тридцать восемь спецназовцев и шестеро салаг – вот и весь боевой резерв, сколько смог вместить американский дирижабль-разведчик класса ZRS. Надежная, но неповоротливая машина времен первой колонизации, будучи заправленной водородом, и сама по себе превратилась в оружие, но Андрею и этого было недостаточно, чтобы заткнуть сомневающийся внутренний голос.

– Всем приготовиться, – раздалось жестью по внутренней связи, – выходим на исходную высоту.

Где-то у носа дирижабля, в гондоле главного управления, офицер-авиатор повернул рычаг слива балласта и дернул за ручку регулятора высоты.

Подопечные Андрея засуетились. Проверили еще раз оружие и ранцы, подтянули лямки парашютов. Уселись вдоль дюралевой переборки и, словно ожидая новогоднего чуда, уставились на светящийся красным сигнальный плафон.

Загорелся зеленый.

Андрей открыл люк и сквозь свист и гул заорал:

– Первый пошел!

Медленно спускаясь под бледно-розовым куполом, Андрей провожал взглядом выкрашенную в защитный цвет сигару дирижабля. Она, будто несомая ленивой воздушной рекой, плыла над терраформирующей рощей к виднеющимся у горизонта верхушкам холмов. В предзакатном воздухе дирижабль казался мифической облачной рыбой.