— В моем бизнесе всегда важно создать впечатление, что все идет по-вашему и вы не нуждаетесь ни в чем и ни в ком. Хм-м. Как раз вчера была встреча и... — он внезапно запнулся.

Отчуждение Лоренса стало теперь очевидным, и я решил обра­тить на это внимание.

— Я заметил, что вы говорите во втором лице. — Почти всегда внутреннее чувство, Я, выражает себя в первом лице единствен­ного числа.

Его ответ удивил меня внезапной вспышкой раздражения.

— Черт, первое лицо или второе, не имеет значения. Дело в том, что люди не хотят вкладывать десятки или сотни тысяч дол­ларов, если вы — или я, если вам так больше нравится — кажусь им... Ну, вы понимаете, что я имею в виду.

— Что вы имеете в виду? — невозмутимо переспросил я.

— О, Христа ради, Джим! Вы притворяетесь тупицей в отно­шении самых очевидных вещей. — Теперь его гнев стал более оче­виден.

— Лоренс, я думаю, вы предпочитаете начать ссору со мной, вместо того, чтобы осознать, насколько сильно вы зависите от производимого на окружающих впечатления.

— Ну скажите мне, почему вы раздуваете столько шума из того, говорить ли мне "я" или "вы"? — Пауза. Я ждал, но сохранял молчание. — Ну хорошо, я скажу это в первом лице, только что­бы доставить вам удовольствие. — Он снова остановился, и снова я ждал. Теперь его голос изменился и стал менее сильным и более неуверенным. — Ну... как я говорил вам, э-э-э... — Долгая пауза. Его голос изменился. — Джим, вы не поверите, но я не могу вспомнить, о чем мы говорили.

— Я верю вам. Фактически, я твердо уверен, что вы так загру­жены работой по той же причине, по которой вы забыли то, что хотели сказать: вы чувствуете себя живым, только когда люди ви­дят вас. На каком-то уровне вы знаете это. И это чертовски пуга­ет вас — такая зависимость от своего образа.

— А, ну конечно, я вспомнил, — он проигнорировал мое за­мечание. — Я пытался сказать вам, что по отношению ко мне люди во многом ведут себя в зависимости от того, считают ли они меня заслуживающим доверия. Если им кажется, что я жаден до денег, они отворачиваются. Если они чувствуют, что я проявляю мень­ше заботы о деле, чем необходимо, они хлопают дверью.

— И поэтому вы должны устраивать для них хорошее шоу, да?

— Да, таков бизнес. — Он устроился поудобнее на кушетке.

— Вы сейчас расслабились после сильного волнения.

— Ну, я иногда забываю, что люди не подозревают, в каком волчьем мире большинству из нас приходится жить.

— Вы хотите, чтобы я поверил, что это просто одна из жизнен­ных реальностей, и неважно, почему вас так расстраивает чувство, что вы на самом деле не существуете.

— Хм-м. Ну, так уж устроен мир, и я... мы не должны тратить время на то, что невозможно исправить. — Раздражение снова появилось в его голосе.

Мой голос тоже стал резким:

— Вы и вправду не хотите взглянуть на то, как вы попались на крючок, пытаясь сохранить этот внушающий доверие образ. Вы и сейчас пытаетесь натянуть его на себя передо мной.

— О, черт возьми! Почему вы не оставите это, Джим? — Пау­за. — Ну хорошо, если это сделает вас счастливым, я буду иметь это в виду, но это всего лишь правила бизнеса. Закон джунглей. Хм-м. Вы сидите тут в своем уютном кабинете, и люди приходят к вам, так что я не должен ожидать, что вы поймете...

— О'кей, — перебил я. — Я понял. Вы собираетесь прочесть мне лекцию о том, как я наивен. Когда вы закончите, мы сможем поспорить об этом и забыть все о том, как вам приходится хорошо выглядеть или о вашем смертельном страхе. Конечно, вам более необходимо бороться со мной, чем...

Теперь уже он перебил меня:

— Послушайте, я готов обсудить все, что заслуживает обсуж­дения, но не вижу никакого смысла тратить мое и ваше время, только потому что вы никогда не отрывали... туловище от стула, чтобы заняться бизнесом...

— Почему вы изменили то, что хотели сказать?

— Что вы имеете в виду?

— Вы начали говорить о том, что я никогда не отрывал свою задницу от стула, а затем изменили "задницу" на "туловище". Так зачем?

— О, ну, полагаю, я зарапортовался. Не стоит злиться.

— Вы имеете в виду, что не стоит показывать, что вы на самом деле чувствуете.

— Ну, я не хочу сердиться.

— Черт. — Грубо. — Да вы уже сердитесь. Не в этом дело. Вы просто так чувствуете. Как и каждый из нас периодически. Но вы не хотите, чтобы видели, как вы сердитесь.

— Ну хорошо, это так. — Теперь его тон стал задумчивым. — Да, я был рассержен, но по какой-то причине не хотел этого показы­вать.

— И эта "какая-то причина" — вовсе не деловой интерес, — настаивал я.

— Нет, хм-м. — Теперь уже определенно размышляя. — Нет, я ведь не пытаюсь вам ничего продать.

— Нет, пытаетесь. Вы пытаетесь продать мне то же самое, что всегда продаете: образ Лоренса-хорошего-парня, Лоренса-заслуживающего-доверия, Лоренса-который-никогда-ни-в-ком-не-нуждается и Лоренса-который-всегда-спокоен-и-разумен. И вас пугает и злит, когда я это не покупаю.