Быстро открыв дверь и щелкнув выключателем, я, не разуваясь, влетела в гостиную и, схватив трубку, сдавленно выдохнула:

— Да! Я слушаю.

— Аннушка, добрый вечер, дорогуша, — поприветствовали меня на другом конце провода. — Долго гуляешь!

— Ой, добрый вечер, Семен Алексеевич, — перевела я наконец дыхание. — Что-то случилось?

— Нет, нет, все в порядке, — поспешил он меня успокоить. — Дай, думаю, позвоню, проведаю отпускницу… Как отдыхается?

— Все хорошо, спасибо.

Я защебетала, рассказывая о прекрасном отдыхе на лоне природы, попутно с напряжением раздумывая над причиной, побудившей моего босса позвонить. Так ни до чего и не додумавшись и закончив свое повествование, я с мольбой в голосе попросила:

— Семен Алексеевич, может быть, вы мне скажете?.. Ведь что-то наверняка случилось?

— Гм-м, — прокашлялся начальник, прочищая горло. — Тут вот какое дело, Аннушка…

Там паренек один около тебя крутится… Ты его не обижай. Это мой паренек…

— Не поняла… Зачем?! — Мне едва удалось сохранить самообладание и не повысить голоса. — Семен Алексеевич, что-то я не пойму!

Можете мне объяснить?..

— Конечно, дорогуша, конечно. Я ведь предполагал, что за твоим возвращением к жизни что-то кроется. Думаю, я не ошибся…

Обстановка в городе, где ты хочешь заняться поисками истины, сейчас неспокойная…

— Понятно…

— А он приглядит за тобой. Поопекает, так сказать. Беды-то в том нет, ведь правда?

— Нет, — вырвался у меня тяжелый вздох. — Что же делать? В конце концов вами двигали добрые намерения.

— Вот-вот, — обрадовался он. — Все для твоего же блага.

Семен Алексеевич пустился в пространные объяснения сего, на его взгляд, неблаговидного поступка, перемежая все это шутками и извинениями. Я принялась его успокаивать, тоже отшучиваясь в ответ. В результате мы проговорили с ним добрые сорок минут.

Положив трубку на рычаг, я с облегчением вздохнула. Хотелось мне того или нет, но неопределенность ситуации, связанной с непонятной слежкой, порядком действовала мне на нервы. Сейчас же, когда все прояснилось, можно было наконец перевести дух.

Я сняла пыльные туфли и, взяв в руки, пошла в прихожую. Поставив их на подставку для обуви, я задержалась на пару минут у зеркала. Пристально вглядываясь в свое отражение и проводя кончиками пальцев по линиям лица, я нашла, что увиденное, несмотря ни на какие жизненные невзгоды, все еще заслуживает внимания. Хотя пару лишних морщинок под глазами мне все же удалось обнаружить…

Включив свет в кухне, я поставила чайник на плиту и только-только хотела выпить чаю, как взгляд мой упал на окно.

— Бог ты мой! — невольно вырвалось у меня.

Паренек, приставленный ко мне заботливым начальником, все еще маячил перед подъездом. Распахнув створки кухонного окна и свесившись через подоконник, я тихонько его окликнула. Он вздрогнул от неожиданности, поднял голову и широко улыбнулся.

— Чему ты все время радуешься? — прозвучал мой удивленный вопрос, когда он подошел поближе.

— Да так, — неопределенно пожал он плечами. — Жизнь хороша, и жить хорошо.

— Да?! А ну-ка расскажи, чем же хороша твоя жизнь.

Юноша взъерошил и без того взлохмаченную шевелюру и принялся загибать пальцы на правой, а затем и на левой руке, перечисляя все хорошее, случившееся с ним за последнее время. Оказалось, что для отличного настроения ему было достаточно увидеть улыбку идущей навстречу девушки и не опоздать на транслируемый футбольный матч по телевизору.

А если к этому присовокупить еще удачную защиту диплома и неожиданный выигрыш в лотерею, то счастье его просто переполняло.

«Боже мой! — едва ли не с отчаянием подумалось мне. — Неужели и я была такой в его годы? Куда все подевалось?!»

— Вот и все! — развел он руками, закончив говорить. — Разве этого мало?

— Да нет.., наверное, — пробормотала я. — Все правильно… Ты иди домой. Поздно уже.

— А вы никуда не уйдете?

— Нет…

— Правда?

— Обещаю…

Видимо, о моем твердом слове он был наслышан, потому как махнул мне на прощанье и скрылся в переулке, выходящем как раз к автобусной остановке.

Я плотно закрыла окно, проверила все шпингалеты и, наскоро приняв ванну, улеглась спать.