Пытаясь отражать непрерывные атаки, немецкие танки метались из сектора в сектор, как неугомонные лондонские пожарники под сыпавшимися на Лондон зажигательными бомбами. Как только на передовой начиналось новое сражение, какую-нибудь танковую дивизию полностью или частично выдергивали из района отдыха, куда она едва успела добраться. 17 июля в первый отвлекающий бой в районе Эвреси втянули 9-ю танковую дивизию СС, пытавшуюся восстановить силы к югу от Кана, и около сорока танков из 1-й танковой дивизии СС, удерживавшей позиции восточнее реки Орн.

Затем 18 июля главные британские силы прорвались к востоку от Кана. Противостоявшие им две немецкие дивизии – 16-я полевая дивизия люфтваффе и 21-я танковая дивизия, уже сильно ослабленные в боях за Кан 8 июля, не смогли удержать фронт. И снова 1-й танковой дивизии СС пришлось срочно выделять им в помощь свои уцелевшие восемьдесят танков. На этот раз «пожарной бригаде» удалось погасить пожар. Бригаденфюрер (генерал-майор) Теодор Виш, командир 1-й танковой дивизии СС «Адольф Гитлер» (еще один молодой генерал-фанатик, получивший звание благодаря прежним связям с личным охранником Гитлера), так обрисовал участие своего отряда в отражении этого наступления британцев:

«Когда британцы перешли в наступление к югу от Кана, мою дивизию сразу снова бросили в бой. Мои «пантеры» уже сражались вокруг Френувиля, а более легкие танки еще не прошли Роканкур. Вечером 18 июля я проводил рекогносцировку, когда случилось то, что случается с солдатом только один раз в жизни. Около сотни британских танков, выполнивших дневное задание, расположились на ночь на открытой местности. Мои танкисты могли бросить камень и попасть в эту груду вражеской бронетехники. Я немедленно приказал «пантерам» атаковать с востока, а легким танкам – с запада. Условия для стрельбы были идеальными. С моей точки зрения, маневр удался. Я своими глазами видел, как во время стычки загорелись четыре десятка танков. На следующее утро на рассвете мы снова вступили в бой и уничтожили еще танков сорок. Мои потери: двенадцать «пантер» и один легкий танк» [12] .

Если бы не вмешалась погода, этот бой не смог бы надолго задержать наступление, поскольку танков у союзников было множество, потери возмещались быстро. Непрерывные проливные дожди превратили дороги и поля в болота, эффективно прервав танковые операции. Дожди отсрочили и начало наступления американцев в Сен-Ло, назначенное на 19 июля, так как самолеты прикрытия не могли подняться в воздух. Только шесть дней спустя, 25 июля, погода прояснилась и позволила сгоравшим от нетерпения войскам генерала Брэдли перейти в наступление.

Как говорится, не было счастья, да несчастье помогло немцам. В результате непогоды около сотни танков 2-й танковой дивизии в секторе, примыкавшем к сектору наступления американцев, перевели в резерв к югу от Кана. 20 июля это соединение сменила 326-я пехотная дивизия, одна из первых пехотных дивизий, которой разрешили покинуть Па-де-Кале. Это был авангард пехоты, хлынувшей к местам боев в следующие несколько недель, когда Гитлер наконец пришел к выводу, что второе вторжение через Ла-Манш не предвидится. Мощную танковую дивизию отвели с линии наступления американцев, благодаря еще одной из неверных оценок немецких командующих. Командир 2-й танковой дивизии генерал Генрих фон Лютвиц, чье красное лицо, пухлая фигура, острый нос и очки в роговой оправе мешали разглядеть силу его личности, рассказывал о перемещениях своей дивизии в тот период:

«Когда 20 июля 2-ю танковую дивизию, сражавшуюся на передовой с 12 июня, наконец вывели из сектора Комона, это не означало, что нам дали передышку. Британцев остановили в районе Кана 19 июля; ожидалось, что они скоро возобновят наступление. Для отражения этой атаки мою дивизию 24 июля перебросили к Бретвилю, а прибывшую от Па-де-Кале 116-ю танковую дивизию послали к Рувру. Мы ждали новой атаки милях в пяти от передовой в Кане. В обеих дивизиях – 2-й и 116-й танковых – было около двухсот танков, это довольно много. Однако вместо британцев 25 июля неожиданно атаковали американцы около Сен-Ло, откуда нас только что вывели. Нас одурачили. Мы понапрасну разместили огромный бронетанковый резерв к югу от Кана и ослабили фронт к западу от реки Орн. Сильно раздосадованное верховное командование быстро перебросило нас обратно к Сен-Ло 26 июля, но к тому моменту уже невозможно было воспрепятствовать прорыву американцев».

Ошибка немецких командующих создала благоприятные условия, столь необходимые генералу Брэдли. К началу наступления в Сен-Ло семь из десяти немецких танковых дивизий толклись в узком полукруге к югу от Кана, так и не дождавшись наступления британцев [13] .

Это позволило американцам пересечь шоссе Перье – Сен-Ло и двинуться на восток, практически не встречая серьезного сопротивления немецкой пехоты. Когда 28 июля после стремительной гонки в бой вступили 2-я и 116-я танковые дивизии, Кутанс уже был взят, а к северу от города в окружении оказались три пехотные и три бронетанковые дивизии. Кое-кому удалось выскользнуть из клещей, но к 31 июля в Авранше было захвачено более 8000 немецких пленных. Настал звездный час для броска в Бретань 3-й армии генерала Паттона.

Воцарившиеся в результате этих событий хаос и смятение отчетливо отражены в записях телефонных переговоров фельдмаршала фон Клюге 31 июля 1944 года. Никто не заменил раненого Роммеля на посту командующего группой армий «Б», и приказы фон Клюге выполнял его начальник штаба генерал Шпейдель, пока еще не арестованный за участие в заговоре 20 июля. 7-я армия, защищавшая нормандский фронт вместе с танковой группой «Запад», быстро таяла под усиливавшимся натиском американцев.

В час ночи 31 июля Шпейдель по телефону доложил фельдмаршалу фон Клюге, что «левый фланг рухнул». Сорок пять минут спустя генерал Фармбахер, командовавший корпусом в Бретани, объявил о своих трудностях во взаимодействии с военно-морскими и военно-воздушными частями, дислоцированными в портах и на аэродромах Бретани. Сепаратное командование тремя родами войск всегда было головной болью военачальников. Поскольку люфтваффе подчинялись только Герингу, а военный флот – только Деницу, ни один офицер сухопутных сил не мог заставить формирования других родов войск выполнять его приказы, какая бы критическая ситуация ни сложилась. Этот индивидуализм ревниво охранялся всеми тремя родами войск, а также войсками СС, которые напрямую подчинялись Гиммлеру. Фон Рундштедту и фон Клюге постоянно приходилось добиваться личного согласия Гитлера на любой приказ, который они собирались отдать несухопутным соединениям [14] .