— Понимаю… — дядя Викентий наклонился, поцеловал подругу в щеку и, не удержавшись, спросил: — И что, хорошая липа?

— Почему липа? — удивилась Тереза. — Документы справжни. Австрии все одно на той час вже не було, а ее уродовци вси тут, вот они мени залюбки вси яки треба пары и дали, та ще й оформили не 18-м, а 14-м годом. От так, Янчику…

— Ну, дела… — Никак не рассчитывавший на такое везение дядя Викентий покрутил головой. — Это ж надо, там же и билет мой студенческий быть должен, так что я не кто-нибудь, а гражданин Австрии!

— Конечно, — кивнула Тереза. — И все цисарське, справжне…

— Так! — дядя Викентий весело, по-мальчишески рассмеялся. — Что ж, теперь и вправду пойдем искать фрау Карличек?

— А чего ж нет, Янчику? — Тереза сразу оживилась и совсем, как когда-то, по-девичьему покраснела. — Признаюсь тоби, я той пансион купити хочу…

— Купить? — растерялся дядя Викентий. — На какие шиши?

— Не на шиши, Янчику, — совершенно серьезно возразила Тереза. — А за добри гроши.

— Да откуда они у тебя? — изумился дядя Викентий.

— Ты дал, Янчику. Ты… — Тереза ласково усмехнулась. — Чи забув?

— Так это те, что я тебе тогда дал? Ты же еще за них так на меня обиделась, а выходит, все сберегла?

— Конечно… Все, до копейки! Они теж тут. И не удивляйся, ты сам говорив, що я в тебе хазяйновита мищаночка.

Тереза потянулась к дяде Викентию, они обнялись, и еще долго два немолодых человека сидели возле огня, а на глаза их порой сами по себе набегали счастливые слезы…