— Что такое?

— Серна рядом… Не волк ли ее к нам пригнал?

— Я с тобой. — Нико взял двустволку.

Пригнувшись, они выскользнули из шалаша и распластались на снегу. Васо вскоре тихо шепнул:

— Взгляни-ка на пень, Нико, что рядом с кривой сосной. Не чудится мне?

— Орлиные у тебя глаза, — похвалил Нико, разглядев волка, лежащего на земле у пня — Жаль, далеко.

— Да, отсюда стрелять не стоит, — согласился Васо.

— Может, пугнуть его, да и дело с концом?

— Нет, убить надо, — возразил Васо. — Очень уж они к нам повадились.

— Как ты по снегу к нему подойдешь? Чуть скрипнул — услышит.

— А если за шалаш проползти? Поближе к нему подобраться? Ветер встречный — не учует.

— Ладно, попытай счастья. — Нико протянул парню ружье. — В правом стволе — картечь, в левом — бекасинник. Смотри не промажь. Раненый волк и на человека кидается.

— Не волнуйся. — Васо опустил левую руку на широкий отцовский кинжал. — Пусть кидается.

Из шалаша вышел Авто. Нико остановил его, приложил руку к губам и глазами указал на серну.

Юноша не сразу, но разглядел ее и никак не мог высмотреть среди пней волка. Пней сотни, поди угадай, за которым притаился зверь.

— Не вижу, — прошептал он.

— В том-то и беда, что ты главного не видишь, — усмехнулся артельный. — Лежи и молчи. Васо его скрадывает. Может, помощь понадобится.

Они видели, как Васо вскочил из-за сугроба, как вскинул к плечу ружье. Но выстрела не было.

Услышав щелчок, волк обернулся. В два прыжка он кинулся на охотника. Два темных пятна слились.

— Держись, Васо! Держись, сынок! — крикнул Нико, и они бросились напрямик, увязая в глубоком, по пояс, снегу, на выручку товарищу.

Когда Авто, опередив Нико, подбежал к месту схватки, Васо поднимался на ноги, хватая воздух ртом. Огромный волчище, в последней судороге вытянув сильное туловище, лежал на снегу.

— Жив! — Авто старательно ощупывал и оглядывал парня. — Экий зверюга! И как ты его одолел?

— Сам не знаю.

Понемногу приходя в себя от жара схватки, Васо опустился на ближний пень и, беря пригоршнями снег, стал отирать с бешмета кровь. Только сейчас они с Авто заметили, что его левый рукав едва держится, а на плече под разодранной, окровавленной рубашкой глубокие следы когтей.

Запыхавшись, подбежал Нико. Он схватил брошенное юношей ружье и сгоряча едва не сломал о сосну:

— Окаянное! И зачем я тебя пустил одного? Прости меня, швило! Прости!

Прибежали остальные артельщики. Оглядывая матерого зверя, удивлялись, как парню удалось справиться с ним.

— Ай да Васо! Такую шкуру раздобыл! Из нее тебе Сардион шубу сошьет. Так, Сардион?

— Да, добрый волчина! — соглашался старик.

— Волка добыли, зато без мяса остались! — успокоившись, смеялся Васо. — Серну-то упустили!

— Как?! Еще и серна была?

— Где ж она?

Нико, посасывая трубку, рассказывал, как они сначала заметили козу, а потом уж и волка.

— Смотрим мы, а она дрожит, как лист осиновый. От страха перед этим живодером к жилью прибилась.

— Эх, не сообразили дверь пошире распахнуть! — шутили, перебивая друг друга, лесорубы. — Она бы как раз к нам в гости пожаловала!

— На шашлык!

— А-а, кровожадный! Бедняга защиты у нас искала, а ты скорей — на шашлык ее!

— Такая уж у них доля! В этом бандюге вон сколько мяса — гора! А куда его? Собакам бы скормить, так нет у нас ни одной.

— Потому и нет, что самим жрать нечего!

Артельщики, похлебав ячменной затирухи, молча курили, когда Георгий Гогитидзе, войдя в шалаш, сообщил:

— Вроде сам князь пожаловал.

— Да ну?

— Как же! Потащится он сюда, держи карман шире.

— Чего он тут забыл?

— Может, пугнуть его, а? — подмигнул, хлопнув себя по коленям, Авто.

— Как ты его пугнешь?

— А хоть бы мертвецом!

— Мертвецом? Волком, что ли?

— Зачем волком? — Темные, как перезрелая слива, глаза Авто заблестели. — Дианоз, ложись на стол. Что тебе стоит изобразить покойника? Скажем: «Дохнем, ваша светлость, от вашей кормежки!»