Всадник натянул поводья. Под башлыком виднелись ввалившиеся от многочасовой скачки глаза.

Неизвестный увидел дула еще двух нацеленных в него винтовок и, не говоря ни слова, стал слезать с лошади.

— Кто такой? — голосом, не предвещавшим ничего хорошего, попробовал остановить его Асланбек.

Но горец, отстегнув и бросив к ногам ремень с шашкой, пошатываясь, однако уверенно, как и положено местному жителю, пошел к роднику. Не обращая внимания на глядящие на него дула винтовок, он припал к роднику и, обжигая горло ледяной водой, долго пил. Затем встал перед родником на колени и плеснул воды в лицо, на шею.

Когда путник, по-прежнему не обращая внимания на озадаченных его поведением абреков, размотал башлык, Авто ахнул:

— Ахмет! Ты!

— Я, — качнул головой путник, опрокидываясь в траву и раскидывая руки.

— Это же Ахмет Маргиев! — обрадованно объяснил товарищам Авто. — Вот было бы делов — чуть своего не подстрелили!

Радовался и Ахмет.

— Два дня вы мне подарили, джигиты. Теперь могу и домой на часок заглянуть. Знаете ли вы дорогу в хачировский лагерь?

— Ну, я знаю, — сказал Авто.

— Тогда не тратьте времени даром. Верный человек велел сообщить Габиле, что скоро на этой дороге надо ждать важных гостей.

— Кого бы это? — усмехнулся Асланбек.

— Век будешь гадать — не отгадаешь!

Ахмет ослабил подпруги, снял повод и, стреножив, пустил коня попастись на лужайку.

— На помощь князьям Амилахвари и Цицнакидзе едут два опасных туза: начальник уезда Бакрадзе и его правая рука капитан Внуковский.

— Этот капитан нашего Васо в засаде взял. Есть случай пощекотать ему ребра, — погладил эфес сабли Асланбек.

— Он взял, он и упустил.

— Что ты говоришь? Повтори.

— То и говорю, — довольно повторил Ахмет и широко улыбнулся друзьям. — Отбили Васо. Габила с Ольгой увезли его к себе.

— Да ты знаешь, какую ты нам радость привез! — закричал Дианоз. — Хочешь, саблю тебе отдам? Не много таких в Ксанском ущелье. Брат, умирая, мне ее завещал, а я тебе ее подарю — хочешь?

— Носи на страх врагам свою саблю, — сказал Ахмет. — У меня к моей рука привыкла.

— А мы тебя, дорогой, — обнял Ахмета Авто, — чуть не подстрелили.

— Я так думаю, друзья, — решительно сказал Дианоз, — нам к Габиле нужно с этими «птичками» прибыть. Пусть Васо с ними потолкует. То он у них в гостях был, теперь они у него побудут. Ты знаешь, Ахмет, нас ведь и послали, чтоб об Ольге узнать… А оказывается, она вон где!

— Значит, двойная удача? И Васо освобожден, и в торока можно кой-кого положить?

— Точно.

— Русские в таких случаях говорят, — радовался Авто, — на ловца и зверь бежит.

— Русские и другое говорят, — высказал опасение Ахмет. — Не хвались, едучи на рать… Вас всего трое, а эти «птицы» вряд ли поедут без охраны.

— Но ведь они-то не знают, что нас трое, — заметил Асланбек. — В засаде один троих стоит.

Ахмет отдохнул еще с полчаса и снова вскочил в седло.

— Да будет с тобой святой Уастырджи! [18] — напутствовали его друзья.

— Удачи и вам. Только советую от родника вперед выдвинуться, в лесок. Я от усталости и спешки не разглядел вас за камнями, а у них может поострее глаз оказаться. В лесу надежнее будет.

Вечерело.

Друзья перекусили и перекурили, по очереди отползая в глубь леска, по очереди поспали, чтоб в дозоре не дремалось, а на дороге по-прежнему было пустынно.

Протащился, покряхтывая и ворча на плохо смазанную тележку, хромой старик, и снова никого.

— Если засветло не появились, — сказал Авто, — то теперь уже вряд ли появятся.

— Почему?

— Боятся они по ночам ездить.

— Сам так решил? — хмыкнул Асланбек. — Ты подумай, разве этим тузам надо, чтобы вся округа знала, что они к Амилахвари явились?

— А бог их ведает!

— То-то и оно.

Им выгоднее неприметно проскочить и свои черные дела тайно делать.

— А может, и верно.

— Я по князю сужу, — сказал Асланбек — Он только на праздники и ездил засветло, чтобы нарядом да кабардинцем тонконогим покрасоваться. А если по делам — все на ночь глядя, чтоб никто не помешал…