–  Подает, да редко. Почитай, больше года не писал.

–  Что же так?

–  Не знаю.

–  А урожай этого лета какой у вас был, старик?
– помолчав, спросил Ермило.

–  А что тебе?

–  Да так.

–  Плохой. Засуха была.

–  И в Крапивне, значит, не уродился хлеб.

–  Должно быть, и там плох, не далече она от нас - верстов пятьдесят.

–  Хорошо теперь выходит, что с деньгами домой иду: батьке помогу, - проговорил Ермило.

–  А много грошей имеешь?

–  Довольно будет. Для целой семьи на весь год хватит, - ответил Ермило и, вынув кошелек с деньгами, развернул пачку ассигнаций и показал их старику.

Забилось сердце у старого Дегтяренко. А Ермило, ради хвастовства, разложил бумажки по столу и начал считать их.

В это время в хату вошла старуха, взглянула на деньги и затряслась. Отроду не видала она так много денег. Потом взяла топор и начала откалывать от дров щепки, чтобы приготовить на них яичницу. А грешная мысль о том, что хорошо было бы завладеть деньгами солдата, не выходит у ней из головы. Старый Дегтяренко продолжает гнуть обручи. И его голову осаждают те же грешные думы.

А Ермило посчитал деньги и спокойно спрятал их в карман.

–  Ну, хозяйка, - сказал он, - потом, приготовишь яичницу, скажи мне, а я прилягу на лавку, устал. Усну если - разбуди.

–  Ладно, - ответила Дегтяриха и начала медленно возиться около печки.

–  Да!
– спохватился Ермило.
– Нужно ведь и водки выпить. Сходи, старик, в корчму за водкой, заплачу тебе за это и выпьем вместе.

–  Можно. Давай деньги.

Ермило дал 30 копеек.

Одел свитку старый, засунул бутылку в карман и вышел.

Дегтяриха не выдержала, выбежала за мужем.

–  Ну, что тебе нужно?
– спросил Дегтяренко жену, когда она дернула его на дворе за полу.

–  У солдата грошей много, - шепнула она.

–  Так что же с этого?
– отозвался так же тихо старый.

–  Убьем его.

–  Дурная, как же мы его убьем?

–  Топором.

–  Страшно.

–  Что тут страшного? Убьем, вывезем в поле и бросим в овраг.

–  Обожди, вернусь с корчмы, тогда поговорим об этом.

Ермило, оставшись один в хате, прилег на лавку и думает: старики завидуют деньгам беда как, а не знают того, что я их сын. Завтра откроюсь.

Забыл он, что сознался корчмарю, который мог выдать его батьке, и мечтал о том, сколько радости даст он родным, когда признается им, кто он! Закрыв глаза, он притих, боясь говорить с матерью, чтобы не проговориться.

Вошла Дегтяриха в хату, видит: солдат спит. Забила ее лихорадка, скорее захотелось покончить с ним.

Взяла она топор в руки и подкралась к Ермилу сзади. Размахнулась и ударила острием в лоб. Шевельнулся было Ермило, да так и застыл на месте. Залила кровь хату, и мозги из черепа Ермилы брызнули на пол.

Тучи заволокли небо. Поднялся ветер. Старый Дегтяренко спешил в корчму, чтобы скорее взять водки, да домой до дождя поспеть. Думает: а погодка славная становится, упрятать солдата можно будет так, что и концов не останется.

–  Здравствуй, Ицка!
– сказал Дегтяренко, а в глаза жиду не смотрит, на лице тревога.

–  Ой, вей, яким ты барином, Дегтяренко, сразу стал, на нашего брата и глядеть теперь не хочешь!
– говорит корчмарь и усмехается.

–  Яким таким барином?
– спрашивает старый сердито.
– Давай-ка водки скорее, Ицка, а языком лишнего не болтай.

–  Ничего лишнего не болтаю, а правду говорю. Разбогател, так и загордился.

Раскрыл глаза широко на жида Дегтяренко и диву дается, что он говорит, про какое такое богатство.

–  Что глядишь так?
– продолжал жид.
– Ты думаешь, я ничего не знаю, что у тебя теперь грошей и куры не клюют?

–  Про якие гроши говоришь ты, чертов жидюга?
– не на шутку рассердился Дегтяренко.

–  А про такие, которые Ермило твой принес.

–  Чи ты сумасшедший, Ицка, чи правду говоришь? Який Ермило?

–  Сын твой, солдат, он шел около корчмы и заходил сюда, водку тут пил. А як вынув гроши для расплаты, ой, вей!… Тут в целом уезде ни у одного пана столько денег нет!

Догадался тогда Дегтяренко, в чем дело, схватил скорее бутылку водки и побежал домой.

На дворе гудит ветер, дождь идет и рубит прямо в лицо Дегтяренко; ветром у него с головы шапку сорвало, а старый бежит, не слыша под собой ног. Добежал до своей хаты, стучит в ворота, а сам чуть дышит от усталости.

–  Это ты, старый?
– спрашивает тихо Дегтяриха со двора.