Чтобы устоять на духовном пути, «мы никогда не должны полагаться на свои силы и считать, что все, что мы делаем, угодно Богу. И не должны надеяться на наше оружие, на наше искусство. Но, призывая Божию помощь, мы должны надеяться на нее, и только на нее, и с великим страхом вопрошать: „Угодно ли Богу то, что я говорю, или, может быть, я Его огорчаю?“… Никогда не думай, что ты сделал какое-нибудь добро без Бога, ибо, только лишь это подумаешь, сразу отойдет благодать».

Обилие благодатных даров, ниспосылаемых Богом, в какой-то мере зависит от самого человека, и определяется эта мера таким образом: «Благодать возрастает, насколько может вместить человек… Человек имеет право столько благодати иметь в себе, насколько с благодарностью терпит искушения, насколько он безропотно несет тяготу ближнего».

Далее, если человек удержится в достигнутом состоянии, если «не прекратит подвига, не повернется вспять, не вознерадеет, не падет», если стоит, преуспевая в умной молитве, понуждая себя и ожидая милости Божией, если имеет ревность и самоотречение, то «он принимает другую благодать, весьма отличную от прежней». Эта вторая «благодать называется просвещающей. Ею принимает человек свет ведения, возводится в созерцание Бога… Чтобы это пришло, у молящегося должно быть совершенное безмолвие и не прелестный наставник». В период просвещения «следуют прерывания молитвы и частые созерцания: восхищение ума, прекращение действия чувств, неподвижность и предельное спокойствие членов, единение Бога и человека. Это Божественный обмен, при котором если кто вытерпит искушения и, подвизаясь, не прекратит свой путь, то меняет вещество на невещественность».

На пути созерцания «ум принимает Божественное просвещение и весь становится Божественным светом, в котором он умно видит истину». Здесь необходимо большое внимание. Не надо думать, что Свет похож на огонь, на свет светильника, на молнию или на что-то яркое. Многие не разобрались, прельстились и погибли. «Умный Свет Божией благодати — невещественный, безвидный и бесцветный, радостный и мирный. Это и есть благодать просветительная, которая просвещает ум и указывает безопасные пути духовного путешествия, чтобы путник не заблудился и не упал… Благодать не пребывает постоянно, а уходит и приходит. И после света наступает тьма и снова — свет… Когда у нас есть Божий Свет, мы все видим ясно и бесы убегают далеко, не в силах устоять». Тьма — это наше естественное состояние. «В час тьмы мы совершаем много не освещаемых Божией благодатью дел, причиняя себе вред и часто получая смертельные раны от врагов».

Достигшие в созерцании полной меры преуспеяния входят в третий, осененный благодатью период. Им дается великий дар от Бога — обоживающая благодать совершенства. Она возводит человека в состояние, превышающее его естество. Когда она приходит, то все страсти исчезают и все добродетели удерживаются без усилий и старания самого человека. Это вершина. «А то, что сверх того, ведает Премудрый и Всеблагой Бог и тот, кто пребывает в Боге»{237}.

Священное Писание и учение святых отцов определяют, что главное дело Церкви — привести человека к обожению, к прямому общению и полнейшему единению с Богом. В книге «Православная духовность» митрополит Иерофей (Влахос) дает краткий обзор учения Церкви по этому вопросу, прослеживая путь духовного развития человека во всех трех периодах.

Конечная цель пути — обожение — есть истинно духовное состояние бытия. Оно недостижимо вне участия в Таинствах Церкви и помимо подвижнической жизни. «Приобщение нетварной благодати Божией и церковной жизни совершается посредством Таинств и подвигов. Через Таинства в наше сердце приходит нетварная благодать, энергия Божия; через подвижническую жизнь мы, с одной стороны, готовим почву для того, чтобы благодать Божия действовала в сердце цельбоносно и спасительно, а с другой — сохраняем Божественную благодать, которую получили в таинствах». Спасение человеческой души, полное исцеление человеческой личности достигается на пути к обожению, или совершенству, «ибо в святоотеческом богословии обожение и совершенство — синонимы».

По учению Апостола Павла, духовный человек по сути своей отличен от человека плотского, или душевного [81] . «Духовным является тот человек, который имеет в себе действие Святого Духа, тогда как душевным человеком является тот, у кого есть душа и тело, но кто не стяжал Святого Духа, дающего жизнь душе». Термин «плотской человек» также относится к душевному человеку, который в своих действиях движим не Духом Святым, но, сохраняя все прочие духо-телесные функции человеческого существа, соотносится только со своим биологическим «я» [82] . По Апостолу Павлу, духовный человек — это тот, кто стал сыном Божиим по благодати [83] , кто является жилищем Триединого Бога, это человек обоженный, обретший святость. Таковой в сердце своем взывает непрестанно: «Авва, Отче», — этот вопль душевный, по утверждению отцов Церкви, есть, по сути, умно-сердечная молитва. Святой — это тот, в ком действует Всесвятой Дух, кто причастен благодати — нетварной, обоживающей энергии Господа.

Прародительское грехопадение привело к таким последствиям, как глубокое помрачение ума и потеря богообщения. Человек лишился просвещенности своего ума, ставшего нечистым, страстным. Грех праотцев повлек за собой полный внутренний распад — во-первых, расстройство работы ума, во-вторых, отождествление ума с рассудком, в-третьих, порабощение ума страстям. Если страдает слепотой око души — ум, то поражено болезнью все духовное существо. Тело облеклось в тление и смертность — человеком овладел всеобъемлющий недуг [84] . Когда ум не утвержден в Боге, тогда «открываются двери страстям» — ум рассеивается и постоянно блуждает в страстных помыслах по земным и плотским предметам. Человек отвращается от истинной любви — любви к Богу и к ближнему, ему внушается пристрастие к бесполезным вещам и жажда пустой славы, развивается сластолюбие, сребролюбие и тщеславие.

Потеряв внутреннюю целостность, человек «подчиняется тирании помыслов», что создает серьезные психологические проблемы, доводит даже до безумия. Душа человека, которым владеют помыслы, теряет возможность общения с Богом. Под помыслами в аскетике разумеются не «простые» [85] мысли, но внушения рассудка, соединенные с образами и побуждениями, окрашенные чувством пристрастия. «Простая память о предмете — это идея. Страсть же — это неразумная любовь или безрассудная ненависть к какому-либо предмету». Страсть не только рождается из помысла, но и укрепляется им, а когда она укореняется, то человеку уже трудно измениться. Помыслы буквально разлагают душу, приводя в смятение все силы души: вожделевательную, мыслительную и раздражительную. Когда эти силы, вместо того чтобы служить Богу, обращаются против Бога и против собратьев, они становятся страстями. «Страсти — это противное природе действие сил души». Расстройство внутренней деятельности души вызывает расстройство внешних связей — человек враждебно смотрит на других людей, на Бога, на мир и на все творение. Его ум не в состоянии восходить к Богу, и это пытается сделать рассудок, в результате чего создаются идолы и, соответственно, идолопоклоннические религии. Человек не способен видеть в ближнем образ Божий и воспринимает окружающих искаженно, он насилует и эксплуатирует своего собрата, руководствуясь честолюбием, самолюбием и сребролюбием.