— За что? — подался вперед одиннадцатиклассник Жмыхарев. — За то, что они учат нас жить по закону?

— За то, что вдалбливают в вас вредную и опасную чушь! Вся страна, видите ли, живет не по закону и не по совести, а они — вона что — живут! За то, что натравливают вас на представителей власти! За то, что растят из вас… боевиков!

— Нас учат уметь постоять за себя. И за других — тех, кто в этом нуждается.

— И надо еще серьезно разобраться, что это за Столп такой! Что это за методика физического воспитания, после которой люди с третьего этажа прыгают и через турники двухметровые перескакивают! Люд, а может такое быть, что они здесь психотропные препараты какие-нибудь используют?

— Вполне может быть, — скорбно сказала психолог Людмила. — Необходимо провести соответствующую проверку.

— Проводите, — зло улыбнулся Сергей.

— И проведем! А здание ваше — это… с ним потом разберемся. Тут гораздо серьезнее ситуация обозначилась. Расформируют ваш детдом, я тебе гарантирую. Устроили, понимаешь, террористическое подполье… Детдом расформируют, а директора и кое-кого из воспитателей посадят. А то устроили здесь… Можно подумать, к войне готовятся!

— Да так оно и есть… — подумав секунду, подтвердил Сергей. — Только вот воина уже идет. А как еще? Ведь уже и убитые есть.

— Какие еще убитые, Сережа?

— Мария Семеновна, — сказал воспитанник Жмыхарев. — Она ведь из-за вас… Получается, это вы ее убили…

Кадр видеозаписи на секунду замер. Потом окно проигрывателя на мониторе потемнело.

— У меня еще много такого материала, — проговорил Антон. — Члены комиссии опрашивали почти всех старших воспитанников и кое-кого из младших. И, что интересно, подобные суждения высказывали не только ребята, постигающие… м-м… Столп Величия Духа. Но и некоторые из тех, кто к этому Столпу отношения не имеет. Неплохо, да?

— Ну что ж, суховато сказал Магнум, — я так и предполагал. Это уже не зачатки организации, это и есть организация. Правда, пока еще только развивающаяся… Но уже демонстрирующая огромный потенциал. Эта история со штурмом детдома ОМОНом очень впечатляет. А тут еще и шаровая молния… Гм, молния… — старик нахмурился, выбил пальцами дробь по поверхности стола. Встряхнул головой и прокашлялся. — Ладно, об этом потом… Только представь себе, Антон, не десяток, а несколько сотен социально ущербных молодых людей, обладающих исключительными, нечеловеческими бойцовскими качествами и яростно жаждущих «восстанавливать справедливость»…

И ведь сила соратников Олега не только в бойцовских качествах. Эти качества, как выразился юноша из видео, что-то вроде побочного эффекта…

— Да, Герман Борисович, — кивнул Антон, — именно на это я и хотел сейчас обратить ваше внимание. Вы позволите?

Антон повернул к себе ноутбук и щелчком мышки запустил еще один видеофайл.

— А вот это видео в открытом доступе. Уже несколько часов в Интернете. И стремительно набирает количество просмотров и комментариев.

— Полюбопытствуем, — проговорил Магнум, когда Антон снова вернул ноутбук в исходное положение. — Это, надо полагать, тоже из Саратова?

— Да, Герман Борисович.

…На этот раз съемка велась в движении. Оператор с камерой следовал за высоким полным человеком, крупно и решительно шагавшим через городскую площадь. Полы незастегнутого белого плаща взлетали при каждом шаге этого человека, открывая белые же брюки. Черные с сединой волосы, развеваясь, скользили по плечам. Судя по промозгло-стальному небу и по тому, как редко попадали в кадр удивленно оборачивающиеся прохожие, было раннее утро.

Сбоку громоздко ввалился в кадр неизменный для центральной площади каждого провинциального города памятник Ленину. Человек в белом плаще остановился. Обернулся к оператору. Стало видно, что пиджак под плащом у этого длинноволосого тоже белый. И сорочка под пиджаком белая. И лицо героя видео неожиданно оказалось таким же белым, как и его одежда. И потому таким зловещим выглядел кроваво-красный галстук, разделявший грудь мужчины пополам… Пухлые, будто мукой осыпанные, щеки длинноволосого заметно подрагивали, глаза были широко распахнуты, ноздри большого шишковатого носа нервно раздувались.

— Чего отстаешь-то? — хрипло спросил он в кадр и с натугой сглотнул. — Не тормози. Вперед!

Оператор, который, в общем-то, прекрасно поспевал за длинноволосым, ничего отвечать не стал. Человек в белом плаще резко (кажется, излишне резко) развернулся и зашагал дальше, оставляя с одной стороны памятник, с другой — свежевыкрашенный ядовито-зеленой краской стенд с большими фотографиями, над которыми можно было разглядеть начало надписи: «Лучшие лю…». Что, очевидно, означало: «Лучшие люди нашего города».

Позади исполинского Владимира Ильича, указующего полусогнутым перстом в никуда, пролегал отгороженный от площади бордюром тротуар, на котором длинноволосый, не успев приостановить свое стремительное движение, натолкнулся на скрюченного коричневолицего азиата в ярко-оранжевой жилетке, волочившего за собой на веревке картонный ящик с мусором. Длинноволосый гаркнул:

— Извините! — так истерически громко, что азиат отпрыгнул, выпустив из рук веревку.

Перейдя тротуар, человек в плаще ступил на неширокую проезжую часть, за которой темнела причудливыми чугунными вензелями высокая ограда, предваряемая еще одной пешеходной дорожкой. За оградой располагался аккуратный двор, а во дворе — укрупненное пристройками многоэтажное здание, имеющее над парадным крыльцом огромную надпись: «Правительство Саратовской области».