— Пугайте этим невежд и варваров!

Левий сдернул белую ткань. Под ней оказалась золотая пластинка с изображением шестиконечной звезды, заключенной в три круга с письменами между ними.

— Вот пантакль Соломона, мудрейшего царя, а вот я сам, Захария Самаритянин, ученик Великой Силы Божьей, наделенный Яхве силой повелевать вами! В силу имен Яхве — Айе, Сарайе, Изо — примите ваш обычный вид!

Обычный вид демонов был не лучше пугающего.

Туман сгустился в три фигуры — страшные, нелепые подобия людей. Один демон был высокий, с матово-черной кожей и злобным лицом. Второе лицо красовалось у него на затылке, а еще два — на обоих коленях. Другой дух обладал крепкими мышцами бойца, кожей цвета сырого мяса и львиной головой. Из-за его спины выглядывала рукоять меча. Третий демон был толстый, лысый, с бледной кожей, красными глазами и крупными кабаньими клыками. На его лице играла противная, ехидная ухмылка. Все трое превосходили обычных людей ростом на две-три головы, на пальцах имели острые когти, а за плечами — нетопырьи крылья.

— Могущественных духов надлежит вызывать на языке Писания, — капризно-наставительным тоном произнес четырехликий.

— Одна овца на трех здоровых демонов? — взревел львиноголовый. — Да ее толстяку Мовшаэлю и то будет мало, не будь я Лейбаэль-беспощадный!

— А возлияния вообще нет, — скривился лысый. — Да ты маг или кто?

Захария окинул троицу пренебрежительным взглядом.

— Я говорил бы с вами на языке Соломона, будь вы при жизни раввинами. Но вы были отпетым александрийским ворьем и знаете только греческий. А жратвы и выпивки вы найдете вдосталь там, куда я вас пошлю. Вы не чистые духи, чтобы чего-то требовать от мага.

— Но мы и не смертные, — возразил темнокожий Гершаэль. — Мы демоны. Хотим — делаем свое тело духовным, хотим — материальным. Можем выйти отсюда через дверь, а можем и сквозь стены — тебе для такого придется покидать тело.

— Можем съесть душу какого-нибудь мага. А можем — его самого, — небрежно бросил Лейбаэль, ковыряя когтем между мощных львиных зубов.

— Так что нечего нас зря беспокоить, — зевнул Мовшаэль. — Зовет, понимаете ли, именем Адонаи, когда у нас есть свои князья. У меня, например, Люцифер, у Лейбаэля — Намброт…

— У меня — Набам, — подхватил четырехликий. — А есть еще Вельзевул, князь тьмы, Адраммелех, его первый сановник,…

— Хватит болтовни! — оборвал его Захария, — Повинуйтесь мне именем того, кто создал этот мир и вас, бездельников, в том числе!

Львиноголовый, ощерив уголки пасти в ухмылке, переступил через черный круг, Захария выставил меч.

— Ай, какой страшный меч у господина самаритянина! Наверное, выкован на земле? А мой — в аду, в кузнице Белфегора.

Красный демон рывком выхватил из-за спины меч. На черном клинке горели красные письмена. Дружки Лейбаэля тоже переступили черный круг, но держались чуть позади, осторожно поглядывая на огненную пасть Орфа и сияющий пантакль в руке Валента. Захария направил во львиную морду Лейбаэля свой жезл, выставив при этом один из перстней камнем вперед. Тонкий красный луч вырвался из рубина, скользнул вдоль жезла и ударил в глаза демону. Тот испуганно взревел, отшатнулся и, выронив меч, прикрыл глаза лапой. Синяя молния из пасти пса ударила в брюхо Мовшаэля, заставив его с воем отскочить.

— Вон из круга, твари! На колени! Грозные демоны напоминали теперь воришек, попавшихся городской страже.

— Да не испепелит гнев господина бедных глупых духов, всего лишь желавших испытать его силу. Ибо мы повинуемся только великим и могущественным магам.

— Не пробуйте больше испытывать ни меня, ни моего ученика, в особенности же моего пса, который один справится с вами тремя… А теперь слушайте мой приказ: летите в Пантикапей и там убивайте, насилуйте, разрушайте — в общем, делайте все то, что любили при жизни и за что оказались на кресте. И при этом говорите: «Во имя бога иудеев!» Не суйтесь только на акрополь и не лезьте ни в один иудейский дом. Мезузу над входом уж как-нибудь различите — ее от таких, как вы, и прибивают. Утром явитесь ко мне.

— С трепетом исполним волю господина! Мовшаэль выразительно взглянул на зарезанную овцу.

— Берите себе духовную часть жертвы. Баранина пригодится нам самим.

Повинуясь жезлу Захарии, от овцы вдруг отделилась… точно такая же овца, только полупрозрачная, и поплыла по воздуху к демонам. Те вмиг набросились на призрачное животное, разорвали его и сожрали со шкурой. А затем, боязливо кланяясь, скрылись в темноте коридора, подгоняемые рычанием Орфа. Валент принялся собирать колдовские предметы.

— Попались бы эти трое сарматскому оборотню Сауархагу! Он бы их просто перекусал, а потом высек плеткой.

— И все же, учитель, не постигнет ли нас гнев Яхве? — осторожно спросил Валент.

— Ты все еще мальчик, дрожащий перед раввином… Читай Писание! Именем Яхве творили еще и не то, и он терпел — лишь бы чаще восхваляли его всемогущество. Что ж, в этом мерзком мире он действительно всемогущ. А с Сатаной они добрые приятели — смотри книгу Иова. Она — о дураках, ищущих праведности.

— И пусть ищут. Рай и ад — для рабов Яхве. Наши души будут выше — в царстве Света, а оно — для немногих.

— Молодец, Левий! Ты думаешь, почему я крестился у учеников плотника? Не только затем, чтобы подобраться к магическим секретам Симона-рыбака.

Нет, из уважения к первому из всех этих самозваных мессий, который понял: спасать нужно не весь народ иудеев, но только избранных.

— Но он учил, что богатые не спасутся.

— На то он и плотник, — снисходительно усмехнулся Захария. — Павел из Тарса, римский гражданин и большой пройдоха, от его имени уже учит совсем другому. Так что не спеши раздавать имущество бедным — они того не стоят. А вот в эту секту при случае вступи. Среди желающих стать избранными скорее можно найти способных воспринять наше учение… Теперь идем скорее в город. Демоны будут истреблять чернь, потом чернь сама себя, мы же тем временем отдохнем. А вот завтрашняя ночь на редкость благоприятна для магических опытов. Этот Черный курган меня очень привлекает.