— Катилина!

Пляж в этом месте был галечный. Приходилось выбирать, куда ставишь ногу: иначе поскользнешься, грохнешься вверх тормашками. Спуск от коттеджа в бухту славился высотой и крутым нравом. Марк мерял его трижды на день: сперва шагом, подолгу отдыхая на куцых, заросших травой площадках, приноравливаясь к ёканью под ребрами, затем — быстрее, и наконец — бегом. Лечащий врач хмурил брови, но помалкивал.

Сейчас Марк, выбравшись из воды, стоял у топчана. Рядом, в охотничьей стойке, замер Катилина. К ним по пляжу шел человек, которому здесь было не место, и это не нравилось ни Марку, ни ягуару.

— Что вы делаете на Тренге? — спросил Марк, едва гость приблизился.

— И вам доброго утра, — рассмеялся Белый Страус.

Якоб Ван дер Меер, маркиз этнодицеи, был одет по-походному. Дорожный костюм со множеством карманов, ботинки с высокими шнурованными голенищами. Голову маркиза защищал полотняный шлем с назатыльником. Казалось, Белый Страус минутой раньше вынырнул из джунглей.

— Как вы сюда проникли?

— С боем. Перестрелка, поножовщина, рукопашная. Гора трупов у ворот, — ларгитасец наслаждался ситуацией. — Велите, чтобы прибрали, а то протухнут. Жарища…

Марк шагнул вперед:

— Я вынужден вас задержать.

— Очень на это рассчитываю, — маркиз поклонился, сняв шлем. — Задержите меня на месяц, лучше — на два. Нам есть о чем поговорить. Вернее, вам есть о чем поговорить, а мне есть что послушать.

Он кивнул на ягуара:

— Тотем? Покровитель? Йе-кыла?

— Тиран, — вздохнул Марк. — Диктатор. Кто такой йе-кыла?

— Перевоплощение шамана в зверя.

— Вы верите в эту чушь?

Вместо ответа Белый Страус протянул руку и почесал Катилину за ухом. Ягуар мурлыкнул басом. Марк с изумлением взирал на идиллию, подозревая, что он здесь — третий лишний.

— Я доверчив, — кончиками пальцев Ван дер Меер щекотал рокочущего хищника под челюстью. — Я и вам поверю. Вы, главное, рассказывайте. Когда детенышам исполняется шесть месяцев, самка ягуара впервые выводит потомство на охоту. Вашему есть полгода?

— Не знаю, — честно ответил Марк. — Наверное, есть.

— Ему надо охотиться.

— Не надо. Он всю дичь распугает. Катилина — паникёр.

— Трус?

— Инфразвуковый биоизлучатель. Сеет панику вокруг себя. Захочет — будете бежать дальше, чем видите. Сталкивались с таким убоищем?

— Не доводилось. Расскажете?

— Государственная тайна.

— Да ладно вам! Вы ведь сразу поняли: я на Тренге с разрешения начальства. Будь я одержим идеей расового превосходства, я бы сказал: с разрешения моего и по нижайшей просьбе вашего начальства. Сорвать меня из экспедиции — это надо очень попросить… Вас выжали, как тряпку, офицер Тумидус. И не спорьте со мной! Вас опросили, допросили и расспросили. Человек? Личность?! Нет, вы теперь ходячий интерес — козырный, международный. Я вас намочу и выкручу по-новой. Помните, на Ломбеджи вы спрашивали у меня, что такое этнодицея? И я ответил: это наука о правах народов. Что вам показалось удивительней всего на Астлантиде?

— Конфликт устремлений, — не задумываясь, ответил Марк.

— Я читал отчёты тех, с кем вы беседовали на эту тему. Повторите для меня, вкратце. Астлане должны сопротивляться пленению? Бежать, драться?

— Кастовые астлане — нет. Дикари — да.

— Почему?

— Плен должен быть честным. Иначе у дикарей не стимулируется теменная чакра. Соответственно, не наступает эйфория, мощное желание «уйти в солнце». Падает энергетичность…

— У всех астлан яйцевидные черепа?

— Только у кастовых. В смысле, цивилизованных.

— Что происходит, если кастового астланина хочет пленить кастовый астланин, гражданин вражеского государства? Десант с корабля инопланетян?

— Не знаю.

— Кастовый обязан бежать, драться до последнего? В этом случае система работает, как с дикарем? Яйцом череп или нет, а вопрос, как я понимаю, упирается в статус «пленник-свободный»?

— Вы что, анализируете этот бред?

Белый Страус присел на топчан:

— Вы даже представить не можете, какой бред я способен подвергнуть анализу. Троюродный брат вашего конфликта: Мондонг, племена овакуруа. Речь даже не об энергопространственном феномене, имеющем место в обоих случаях. Целый народ, одержимый идеей-фикс: не позволить чужакам вторгнуться в мозги аборигенов; не уважающий предков, допустивших такое вторжение… Когда же запрет нарушается во второй раз, у всего населения летит крыша. Вы видели фильм «Мондонг»? Ричард Монтелье снял прекрасную картину. Не без художественного вымысла, и всё же…

— Не видел, — Марк взял полотенце. — Чем у них дело кончилось?

Он видел другое: причину, по которой начальство, рискуя потерять лицо, пригласило на Тренг язвительного маркиза-ларгитасца. Имперские эксперты, кому Марк, едва восстановив силы, месяц напролет ездил по ушам, блестяще накапливали информацию. Складировали, вешали ярлычки. Но выводы — новые башенки из старых кирпичиков — у них получались не в пример хуже. Во всяком случае, никто из экспертов не усмотрел аналогий, какие провел Ван дер Меер. Для этого маркизу понадобилась минута разговора и пара ключевых слов: конфликт устремлений.