— Предстартовая готовность «Тлапетлантли» — пять минут! Запуск всех систем — немедленно!

— Господин полковник, это трибунал…

— Трибунал? Да я расцелую судей, если вернусь! Я встану к стенке, распевая «Крошку Чу»! Хотите, чтобы они сожгли «Тлапетлантли» на старте?!

— Вы думаете…

— Я уверен!

Лицо дежурного отвердело. Встав, он поклонился Нопалцину:

— Счастлив был служить с вами.

— Я тоже. Дай мне эти пять минут, лейтенант. Задержи их. Они считают себя невидимками? Разочаруй их, бей на опережение. Тогда у меня будет шанс.

— Я понял, господин полковник.

Щелкнув переключателем, лейтенант забубнил в микрофон:

— Дежурный вызывает начальника ПВО космодрома. Повторяю…

Уже выскакивая в коридор, Нопалцин активировал «тревожный браслет» на запястье. Сигнал экстренного сбора ушел к членам экипажа. Контрольное время до точки сбора — шлюз-тамбура номер один — три минуты. Успеют, куда они денутся…

Он бежал, как в последний раз.

Капитан Кипактли влетел в шлюз-тамбур за семнадцать секунд до контрольного срока. На ходу, бранясь хуже грузчика, капитан застегивал полетный комбинезон. Щеки Кипактли пылали бешеным румянцем. «Еще и ругается, — с восторгом отметил Нопалцин. Под ребром кололо сапожницкое шило. — Вот это дыхалка…»

— Экипаж, слушай меня! К космодрому приближаются летательные аппараты противника. Связи с командованием нет. Как старший по званию, я принял командование на себя. У нас две минуты, чтобы занять места в корабле и загерметизироваться перед стартом. Вопросы?

— Боевая задача?

Майор Чимолли и глазом не моргнул. Экстренный вылет? Под огнем превосходящих сил противника? Да ну, пустяки. Вы бы схлестнулись со старухой Чимолли — узнали бы, почем фунт лиха…

— Выйти на орбиту, обнаружить группировку сил вторжения и произвести ракетный пуск на поражение. Задача ясна?

— Так точно!

Шансов нет, хотел сказать Нопалцин. Ноль целых, ноль десятых. Ни на взлет, ни на выстрел. Возвращение? Полковник всегда был честен со своими людьми. Он стоял и молчал, и читал несказанное на лицах экипажа. Кипактли и Чимолли улыбались. Придуркам, намеревающимся жить вечно, не место в Космических войсках. Сверху ахнуло, сквозь многометровую толщу бетона и стали долетел низкий гул. Стены тамбура завибрировали — мелко, противно, как зубоврачебное сверло.

— Они атакуют космодром. За мной!

И, откинув защитную крышку, Нопалцин всей ладонью ударил по кнопке открытия шлюз-тамбура. Тяжелые створки из вольфрамового сплава с шипением поползли в стороны.

— Бегом!

Он первым протиснулся между створками, не дав им разойтись до конца, и, гулко грохоча магнитными ботинками по соединительному мостику, ринулся к кораблю. В шахте выла сирена, багровыми сполохами мигали лампы сигнализации. От натужного гудения компрессоров пневмоприводов закладывало уши. Внизу, в сумрачной глубине, хвостовую часть носителя окутывали облака пара. «Жидкий азот, — поправил себя Нопалцин, поднимая рычаг запорного механизма. — Сброс излишков из систем охлаждения». Крышка мягко отошла в сторону; дыша друг другу в затылок, трое космонавтов нырнули в люк. Капитан Кипактли, забравшийся последним, с усилием опустил рычаг, задвинул фиксатор; бросил взгляд на датчик герметичности.

— Порядок. Герметизация есть.

— По местам! Пристегнуться. Предстартовая готовность — тридцать секунд.

— Есть предстартовая тридцать, — откликнулся в шлемофонах голос дежурного.

— Обстановка на поле?

— Ведем бой. Стартовые комплексы, ангары и две батареи ПВО уничтожены. У нас остался последний резерв — двенадцать гнезд СРК по периметру. Задействуем их, когда вы будете взлетать.

И после звенящей паузы:

— Удачи, полковник.

— Удачи, лейтенант.

— Предстартовая готовность десять. Даю обратный отсчет. Девять… восемь…

На пульте один за другим загорались мягким светом ряды клавиш. Теплилось под потолком созвездие индикаторов: жизнеобеспечение, заряд аккумуляторов, топливо, маршевые и маневровые…

— …два…

Щелкнул тумблер — Нопалцин переключился на внутреннее управление системами корабля при отходе ферм.

— …один… ноль!

— Поехали!

«Оглянись! — никому и никогда полковник не молился так истово, как сегодня, врываясь в небеса верхом на бешеном коне, взывал к Мишкоатлю Копьерукому. Словно в детстве, когда, пав ниц перед статуей бога звёзд и войны, выпрашивал благословения на военную карьеру, он бормотал запекшимися губами: — Оглянись! Дай ударить, Белый Змей Облаков! А там хоть что…»

— …Прорвались, командир! — всхлипнул Кипактли.

В целом, он хорошо переносил перегрузки. Но голосовые связки в такие моменты не слушались капитана, и речь делалась похожей на плач.

— Идем по расчетной траектории, — без напряжения доложил майор Чимолли, тот еще битюг. — До выхода на низкую орбиту — семь минут двадцать секунд. Генератор помех включен на полную мощность.

— Уровень заряда в аккумуляторах?

— Восемьдесят семь процентов. При работе на форсаже хватит на двадцать одну минуту.