Шрифт:
Синти приподнялась.
— Что случилось, Тедди? — спросила она сонно. — Я слышала, как ты закричал.
— Ничего, малышка. Просто приснился дурной сои. Извини, я разбудил тебя.
— Все в порядке. Может, желудок расстроился?
— Да, наверное.
— Выпей-ка соды.
— Сейчас.
Он отправился на кухню и приготовил себе раствор. Только теперь он ощутил кисловатый привкус во рту. Но сода помогла.
Когда он вернулся в спальню, Синти уже спала. Он осторожно скользнул под одеяло. Она, не просыпаясь, прижалась к нему. У нее было такое теплое тело. Вскоре Рэнделл и сам уснул.
«Чтобы жить, не зная горя, быть счастливым наконец…»
Он перестал петь, опустил душ, чтобы он не так шумел, и сказал:
— Доброе утро, красавица!
Синти стояла в дверях ванной комнаты, протирая один глаз и сонно глядя на него другим.
— Люди, поющие перед завтраком, доброе утро.
— А почему бы мне не петь? Прекрасный день, я превосходно выспался и сочинил новую песенку для душа. Вот послушай.
— Да ладно уж, не трудись.
— Эта песня, — невозмутимо продолжал он, — посвящена молодому человеку, который объявил о своем намерении проглотить пиявок с витаминами.
— Тедди, ты просто кошмарный человек.
— Вовсе нет. Ну-ка послушай. — И он вовсю отвернул кран. — Когда шумит вода, достигается полный эффект, — объяснил он. — Вот первый куплет:
Полагаю, что за ними в сад я больше не пойду, Лучше я своих пиявок сам к обеду позову. Прямо в дом ко мне ползите! То-то гости хороши! И теперь могу я вволю веселиться от души.Он сделал эффектную паузу и объявил:
— Припев хором.
Затем продолжил:
Чтобы жить, не зная горя, быть счастливым наконец, Ты глотай, глотай пиявок с витаминами и без. Пей-ка снадобье такое в день три раза пред едою, И прожить лет двести с гаком станет сущей ерундою [3] .3
Перевод Л. Ворошиловой.
Он снова сделал паузу.
— Второй куплет, — торжественно объявил он, — но я его еще не придумал. Может, мне припев повторить, а?
— Да нет уж, спасибо. Лучше вылезай побыстрей, а то я тоже соскучилась по душу.
— Так, понятно, тебе моя песня не поправилась, — с упреком произнес он.
— Я этого не говорила, — запротестовала Синти.
— Да, истинное искусство редко находит ценителей, — плакался Рэнделл, но из ванны все-таки вылез.
Он пил кофе на кухне, поджидая жену, и когда она наконец появилась, протянул ей стакан сока.
— Тедди, милый! Какой ты сегодня галантный! И чего же ты потребуешь взамен?
— Тебя, но попозже. И, между прочим, я не только милый, а еще и жутко умный.
— Да ну!
— Послушай-ка. Я придумал, как нам поступить с нашим приятелем Хоугом.
— Хоугом? О, Господи!
— Прольешь! — Он отобрал у нее стакан п поставил на стол. — Не глупи, детка! Ну что с тобой происходит?
— Не знаю, Тедди. У меня такое ощущение, словно мы вышли с хворостиной на мамонта.
— Знаешь, мне бы не хотелось говорить о деле до завтрака. Выпей-ка кофе, и сразу почувствуешь себя лучше.
— Хорошо, только сэндвича мне не надо, Тедди. Так что же это за блестящая идея?
— Вот послушай. — Он начал объяснять с полным ртом. — Вчера мы пытались не попасться ему на глаза, чтобы не напомнить ему его вечернее «я». Правильно?
— Ну и?..
— Так вот, сегодня это отменяется. Мы можем смело шагать за ним, если даже это нарушит его обычное поведение. Как бы там ни было, а уж хотя бы один раз сработает привычка и приведет его туда, куда он ходит ежедневно. Правильно?
— Не знаю, Тедди. Личности, больные амнезией, непредсказуемы. Просто он может оказаться в сложной ситуации.
— Думаешь, это не сработает?
— В данном случае гарантии никакой, но раз мы все время будем вместе, я согласна попробовать. Если только ты не собираешься вообще отказаться от этого дела.