Однако только тот факт, что сегодня вы с легкостью можете разместить все это в кармане, совсем не означает, что это постоянно будет требоваться вам при перемещениях и что вы всегда будете способны достаточно эффективно это отслеживать, чтобы иметь туда доступ в любой момент, когда возникнет необходимость. И только то, что вы можете урезать информацию до байта, не означает, что вы готовы отказаться от ее материальных форм. Один дефектный жесткий диск, взломанный сервер или неоплаченный счет за пользование облачным сервисом – и вы можете потерять все, если не продублируете свою информацию где-нибудь еще. Кроме того, в этом компактном пакете персональной и рабочей информации, сложенной вместе в одно удобное для перемещения вместилище, границы между служебным и личным легко путаются. И если преимущества Великой разгрузки на физическом уровне неоспоримы, психологический побочный эффект, возникающий на фоне практически обнуления носимого с собой, вызывает гораздо больше проблем, но при этом обладает таким же значительным потенциалом.

Представьте себе, что те вещи, для которых и существует радиус размещения, определяющий, насколько близко мы держим свое имущество или насколько далеко позволяем ему отбиться (имеется в виду как физическое расстояние, так и психологический уровень беспокойства), – это йо-йо. Какова будет длина веревочки, на которую вы спокойно позволите ей развернуться и все еще будете способны схватить мячик, если он вам понадобится? И как быстро вы сможете его схватить?

Когда вещи переходят в цифровой формат, оценка радиуса размещения меняется. Веревочка этого йо-йо может оказаться гораздо длиннее: в терминах физического расстояния (возвращение документа, сохраненного на сервере, который расположен очень, очень далеко), временного расстояния (возвращение электронного письма, которое вы выслали год назад) и расстояния в сознании (прослушивание песни, которую вы не слышали годами, пока ваш плей-лист со случайным выбором не решит ее проиграть). Если веревочка физического объекта слишком длинна, то поймать его вновь вам становится гораздо труднее, или по крайней мере вам потребуется потратить время, чтобы попасть из точки А в точку Б и обратно, в точку А, для его возвращения. Однако если этот объект цифровой, пока в вашем распоряжении есть надежная функция поиска, вы сможете вернуть его назад невероятно быстро, даже если не знаете, где точно он находится. Перевод объектов в цифровой вид означает, что теперь вы можете манипулировать одновременно многими ниточками, переплетая их миллионами способов (к примеру, вклеить видео в слайды для презентации, прикрепить фото к электронному письму и т. д.) и создавая, как в игре в веревочку, корпоративную сеть из нитей, ведущих к разным объектам. Вы даже можете разрезать некоторые нити, к которым крепятся материальные объекты, а позднее вернуть эти объекты назад, создав при необходимости их прекрасные копии: раньше это означало копирование на CD, в будущем же это будет означать распечатку на 3D-принтере. Собираясь в путешествие, забыли свои зубные протезы? Не проблема, позвоните в отель и попросите их найти местного дантиста, чтобы он распечатал вам их 3D-дубликат, который будет готов к вашему прибытию.

Технологические достижения могут также изменить нашу потребность отмерять длину этих нитей йо-йо. Мы можем начать представлять себе радиус размещения как некое «шестое чувство», характерное для определенных людей в определенных ситуациях, что напоминает родителей, гуляющих с маленьким ребенком по оживленному торговому центру, но только не столь настороженных, поскольку несут они нечто гораздо менее ценное (и совсем не такое невозместимое). Тем не менее желание поддерживать исключительную осведомленность с целью избежать потери или воровства все еще остается достаточно сильным для того, чтобы делать эту область зоной дестабилизации, особенно сейчас, когда средства для отслеживания вещей стали еще более продвинутыми.

Летом 2012 года я случайно оставил в шанхайском такси самое замечательное устройство связи всех времен – iPhone. Вернувшись домой, я воспользовался онлайн-сервисом «Найти мое устройство», чтобы проследить его перемещение по городу. Я уже позвонил в транспортную компанию и оставил свой запрос, и он был направлен диспетчером водителю такси (который отрицал, что все случилось в его машине, несмотря на тот факт, что я мог точно указать ее местоположение, скорость и направление ее передвижения, и несмотря на громкий тревожный сигнал, который я все еще передавал на свой заблудившийся телефон). Я наблюдал за зигзагообразными передвижениями персонального аппарата стоимостью в сотни долларов: вот там он остановился, там – совершил разворот, а однажды проехал всего в квартале от арендуемой мною квартиры. Все это завораживало, хотя и усиливало разочарование, поскольку я понимал, что никогда не верну свой телефон назад.

Итак, я потерял свой телефон, и произошло это не потому, что я оставил его в неизвестном месте, а потому, что он просто вышел из зоны моей досягаемости. Отчасти мое предположение о безвозвратности потери опиралось на то, что телефон имеет цену (при перепродаже на сером рынке), которая перевешивает все социальные обязательства по его возвращению, и этот бонус эквивалентен зарплате китайского таксиста за несколько дней, возможно, с небольшим вычетом в пользу диспетчера. Честно говоря, я не испытывал раздражения из-за того, что водитель оставил мой телефон себе, тем более что так мог повести себя таксист в любой другой стране [26] . Однако здесь мы видим прекрасный пример того, как будет выглядеть «потеря» чего-либо в ближайшем будущем, когда технологии позволят многому из того, чем мы владеем, сообщать о своем местонахождении – либо будучи объектами со встроенными GPS-навигаторами, как, например, автомобили, пульты дистанционного управления и ювелирные изделия, либо благодаря тому, что сами мы накопим гораздо больше знаний об окружающем нас мире и на основании этих данных сможем устанавливать, где что может находиться.

В будущем подсоединенные к сети устройства смогут располагать программой возвращения к владельцу – предложением стимулирующего вознаграждения любому, кто перенесет этот предмет из места, где он предположительно был «утерян», в место, где его можно было бы «найти» или вернуть. Предположим, что такая возможность оперативного контроля теоретически может изменить наше восприятие владения чем-либо, когда последствия его потери значительно ослабнут, а простота возвращения возрастет. Большинство людей, возможно, предпочтут вернуть потерянный предмет. Однако что если предмет этот будет иметь автоматически высчитываемую стоимость, после определения которой его предложат выкупить владельцу или же он будет передан ближайшему перекупщику, назначившему самую высокую цену? Кто-то будет оплакивать участь сентиментальных индивидов, мало обращающих внимание на цену. А кто-то, вероятно, всерьез займется покупкой и продажей прав на владение, если, конечно, не сам соберется пользоваться утерянной вещью.

Сила, которой обладают мобильные данные, основанные на местоположении, добавляет радиусу размещения еще одно измерение: измерение принятия решения точно вовремя. Эти технологии не только уже позволяют нам отказаться от таких вещей, как бумажные карты, в пользу гораздо менее громоздких цифровых аналогов, они позволяют нам рискнуть отправиться в мир при полном отсутствии определенности по поводу того, что мы собираемся делать, зато с верой в то, что наш телефон соединит нас с тем, кто (или что) представляет для нас важность. Вместо того чтобы продумывать маршрут, мы можем положиться на GPS. Вместо того чтобы планировать вечер в городе, мы можем при выходе из дома проверить Foursquare и узнать, чем занимались и чем заняты наши друзья или друзья наших друзей, и принимать решение в зависимости от этого. Вместо того чтобы обговаривать точное время и место встречи, мы можем прийти к соглашению по поводу района города и двигаться друг другу навстречу, обмениваясь звонками и СМС-сообщениями, пока не найдем друг друга. Та нить йо-йо, что соединяет нас с предметами и другими людьми, может быть беспредельно длинной – настолько длинной, что мы можем позволить себе потерять осознанную осведомленность по поводу находящегося на ее конце и все же немедленно получить его обратно, когда того пожелаем (что обеспечивается взаимодействием в сети).

Мы даже можем представить развитие событий еще на шаг дальше в сторону от осознанности и делегировать обратный захват шарика йо-йо автоматическим системам. Нечто похожее мы уже делаем, настраивая сигналы напоминания и предупреждения в календаре наших устройств и на сервисах типа Mint.com. В качестве мыслительного упражнения давайте рассмотрим пример, о котором мы уже вскользь говорили, когда размышляли над будущим пороговых значений: прогнозируемую покупку.

Существует, скажем, компания наподобие Amazon, пользующаяся специальным алгоритмом, анализирующим и прогнозирующим покупательные привычки ее клиентов. Она проработала этот алгоритм до такой степени, что компания может поставлять даже те продукты, что не были заказаны. Там настолько уверены в том, что покупатели захотят этот продукт или почувствуют в нем потребность, что готовы брать на себя расходы по доставке в случае своей ошибки. Скажем, вы любите путешествовать и тесно взаимодействуете с брендом вроде Conde Nast Traveler. Однажды утром вы открываете входную дверь и находите у себя на пороге потрясающую рубашку для путешествий от Conde Nast Traveler, вашего размера, в стиле коллекции, рассматривая которую вы накануне задержались на несколько минут в сети. На основании продемонстрированной вами модели покупательского поведения аналитики этой компании выяснили, что вы носите похожие рубашки, а недавно купили брюки и аксессуары, подходящие к данному фасону. Они узнали, какой стиль вы предпочитаете, проанализировав ваш круг общения и ваши привычки в выборе фасона через социальные группы. И установили, что вы доверяете законодателям вкуса из Conde Nast Traveler. И все это для того, чтобы доставить вам нечто, не только подходящее лично вам, но и соответствующее той культуре, к которой вы себя причисляете.