То, как она просила – словно малышка, оттопырив губы, Дубенича умиляло, однако он получил наконец повод завести диалог:

– Ты очень расстроена, если не заметила, что я катаю тебя час. Догадываюсь, кто виноват. Твой отец личность сложная, неуправляемая….

– Не о нем я думала, – проболталась она.

– О ком же? – искренне удивился он. – Или о чем? Неужели у красивой девушки бывают нерешаемые проблемы?

– Бывают, Юрий Александрович, бывают.

Судя по ее трагическому личику и безысходности в глазах, она не преувеличивала размеры проблем. Возможно, Тата приходила к нему занять денег для дочери, если дело только в деньгах, Дубенич готов дать. Но даст лично Сабрине, а не ее мамуле, имеющей хобби лезть в чужие карманы.

– Ну-ка, рассказывай, что стряслось, – потребовал он. – Авось найдем решение.

Судя по интонации, он готов взвалить пресловутые проблемы на свои мужественные плечи. Благородно. Впору захлопать в ладоши и скоропалительно переложить заботы на дяденьку, пока тот не передумал. Являясь неглупой, Сабрина вычисляла размер платы, которую он назначит, а Дубенич назначит. Сможет ли она покрыть долг?

– Это неинтересно, – отказала. Да, жизнь без долгов – рай, в этом она убедилась на собственном опыте.

– Не суди всех по своему отцу. Если ему неинте…

– Папа ничего не знает, – перебила она.

– Тем более хочу знать. Если ты не решилась рассказать отцу, то дело серьезное, я правильно понял?

– М… примерно.

– Надеюсь, ты расстроилась не из-за маминого кабака?

– А… – протянула Сабрина, запрокинув голову и с горечью хохотнув. – Она побывала и у вас?

– Побывала. Просила спасти бизнес…

– Умоляю, не надо спасать! Она только влезает в долги, начинает чувствовать себя миллионершей и бегает по косметологам, полагая, что ее спасут от старости. Мама хочет нравиться мужчинам – это заболевание.

У него был более точный диагноз: полное отсутствие совести и тупая наглость, но Дубенич решил поберечь дочь, которой достается с обеих родительских сторон:

– Это страх. Обычный страх перед старостью, когда лишаешься всего, что радовало, составляло смысл.

Очевидно, он знал, о чем говорил, но… круг сделан. Сабрина вторично запаниковала, хотя, кроме автомашины с темными окнами на противоположной стороне улицы, никого не было:

– Не останавливайтесь! За угол повернете и там…

Он проехал мимо машины, которая притягивала Сабрину, как магнит, и мимо ее дома, за углом затормозил. Потом поставил локоть на руль, подпер кулаком скулу и наблюдал, как девушка пытается выбраться, дергая за ручку дверцы.

– Не выйдешь, пока не скажешь, кого боишься, – предупредил Дубенич.

Делать нечего. Усмиряя раздражение, ведь не каждому по нраву, когда суют нос в их жизнь, она выпалила:

– Машина за углом принадлежит одному дегенерату, с которым у меня нет желания встречаться. Вот и все.

– Как же ты войдешь домой?

– Через забор.

– То есть? – вытаращился он.

– Перелезу через забор и спрыгну во двор. Откройте!

Дубенич не спешил снять блокаду, сначала наклонил голову и оценил высоту забора из досок – высоковато. Сабрина поняла, что сейчас он предложит переночевать в другом месте, возможно, даже в его спальне, на его кровати, потому поспешила заверить:

– Я сто раз так делала, как видите, жива. Откройте!

– Сначала дай слово, что приедешь в мой офис и все, что мне неинтересно, но так угнетает тебя, выложишь без утайки?

– Я подумаю.

Она выпорхнула из салона, не забыв сказать «спасибо», сбросила туфли и закинула их во двор. Все же для него стало неожиданностью, когда Сабрина ловко вскарабкалась по рейкам и перекладинам наверх, чему не помешало вечернее платье. Послав ему воздушный поцелуй и помахав на прощание рукой, она соскользнула во двор, а Дубенич рассмеялся в голос.

На другом конце города и Марин перемахнул через забор одним махом. Шатун предупредил, что в качестве сторожа во дворе ползает облезлая шавка, глухая и слеповатая, но лает громко.

Восстанавливая план, нарисованный шефом, Марин двигался бесшумно по незнакомой территории, едва освещенной крошечными фонариками, торчащими из земли, как таинственные огни на болоте. Свет горел и в доме, значит, там не спали. Обойтись бы без шума, домашние не должны знать, кто пришел как вор ночной порой.

Марин выбрал место, откуда видна терраса, присел на бордюр из кирпичей и приготовился ждать хоть сколько, а хозяин вышел минут через десять, прикурил от зажигалки. Марин мелодично и негромко просвистел музыкальную фразу, тотчас на свист отреагировал хозяин: