– Что открылось-то? – не выдержал Марин.

– Я задала этот же вопрос, а она замахала на меня руками и несла чушь, мол, боюсь сглазить. И это современные люди! Но после всего Ксения собиралась уйти к Леониду, может, это как-то связано с ее семейством?

– С мужем и его братом? – уточнил Марин.

– Ну да. Но не берусь утверждать.

На глаза старухи навернулись слезы, она вытерла их пальцами и была готова говорить дальше.

– Не густо, – проговорил Марин. – Как думаете, муж или его брат могли заказать Ксению Эдуардовну?

– Лева – нет, он… никакой. Непонятно, прости Господи, зачем живет человек на этом свете. А Толик… Толик на все способен. Полагаю, крови на нем достаточно, чтоб угодить на самое дно ада.

– А подруги у Ксении Эдуардовны были?

– Конечно. Хотите их навестить? Я напишу имена и как найти. Должна предупредить: Ксюша почем зря не болтала – слишком много стояло на кону, это и вы, Леонид, и сын Павлик, мать с отцом, когда были живы.

Аккуратным и красивым почерком она написала не точные адреса, а места работы и фамилии. Провожая гостей к выходу, старуха вспомнила:

– Ксения упоминала про какой-то ваш тайник, Леонид, а вот по какому случаю… я запамятовала.

– Тайник? – озадачился он. – Не было у нас тайников.

– Вы уверены? – заглянул ему в глаза Марин.

– Все, что касается Ксюши, я помню до мелочей, – бросил Шатунов. – Не было тайника.

От Шатуна никакого проку, Марин махнул рукой и повернулся к Ларисе Родионовне:

– В каком контексте упомянут тайник?

– М… – напрягла та память. – Как бы рассуждала сама с собой… э… что на всякий случай надо бы спрятать в их с Ленькой тайник какую-то вещь. Но боялась, что Леня нечаянно найдет и сгоряча натворит глупостей… Это все. Ксения странноватая была, я решила выждать, когда пройдет нервическое состояние, и взяться за нее всерьез, она бы рассказала. Я не успела.

У Шатунова до этого голова болела, а после разговора со старухой она просто раскалывалась. Спускаясь по лестнице, он пожимал плечами:

– Какой тайник? Где? Ксюша что-то напутала…

«Или он забыл», – подумалось Марину, вслух же молодой человек сказал чуточку раздраженным тоном:

– Странно, что вы не обратили внимания на последние слова старушки. Цитирую почти дословно: Ксения Эдуардовна боялась, что Леня, то есть вы, нечаянно найдет нечто в тайнике и сгоряча натворит глупостей.

– И… и что? – не догадался шеф.

– Мне думается, то, что лежит там (если, конечно, лежит), должно касаться вас. Иначе с чего это вы будете творить глупости, да еще сгоряча? Значит, там информация о людях, которые имеют непосредственное отношение к вам. А муж и брат, как я понял, не имеют.

Шатунов даже приостановился, настолько его поразил вывод:

– Действительно, я с ними никогда…

– Короче, напрягите свою память.

Шатунов понимал, что выглядит идиотом в глазах молодого человека. Но он не идиот. Был им когда-то, когда не замечал, какие ветвистые рога у него выросли, а больше не помнил за собой подобного отклонения. В запасе остался единственный аргумент:

– Для меня это вообще звучит дико – тайник! Как летающая тарелка, которой я никогда не видел. Тайник… Думаешь, я не запомнил бы этого слова, если б оно между нами фигурировало?

Марин раскинул широко руки в стороны, что и без слов означало: ничем помочь вам не могу.

В одном брючном костюме Сабрина не решилась ехать к будущему мужу (как он обещал) – женихом его назвать… смешно. Жених – это молодость, энергия, а Дубенич далеко не молод.

Даже на первых порах понадобится белье, какая-то одежда, Сабрина собрала самое необходимое. Хорошо, что матери не было, так проще. А то начнет лить слезы, кричать, мол, как мне без тебя жить, я погибну, и Сабрина останется. Раздался звонок.

– Да, Юрий Александрович?

– Ты где?

– Выхожу из дома.

– Я послал за тобой машину, подожди ее.

Сабрина заперла дверь, ключи кинула в почтовый ящик и закурила. Она растревожилась, ведь здесь росла с рождения, теперь покинет дом навсегда. Грустно. Но ведь это правильно. Что здесь ждет? Будет нянчиться с мамой до старости? Подумав об этом, Сабрина подхватила чемодан и выбежала за ворота, чтоб жалость не победила желание изменить свое никчемное существование.

Она дошла до угла, где удобней подождать машину, опять позвонил Дубенич, приятно, что он проявляет столько заботы:

– Машина приехала?

– Нет. Не беспокойтесь, я приеду, это решено… Ай!..

– Сабрина… Что там у тебя?.. Сабрина!

Она сама не поняла. Остановился автомобиль, выскочил амбал и затолкал ее внутрь, а стройная женщина выхватила мобильник.

Садясь на первое сиденье, Люка слушала мужские вопли:

– Сабрина, ответь! Почему молчишь?

– Она не может говорить, – сказала Люка в трубку.

Громкой связью Сабрина пользовалась на улице, где куча посторонних шумов заглушает голоса в трубке, так что слышала диалог полностью.