– Остросаблин, урод, гад, сволочь, убью! – заорал я, сразу забыв о командире, и, как пьяный зулус перед атакой, издал непередаваемый боевой клич. Трактовка моего задания у него вышла уж слишком вольной! Полет его художественной фантазии мог выйти мне боком!

– Нет, Егоркин, встанешь в очередь! – мстительно прошипел боцман – Он извел мою последнюю заначку “аварийки”! Это ж такой дефицит, а он, гад… Короче, ищите себе нового “комода”! Если сейчас его поймаю – считай эту должность вакантной! – боцман уже раскраснелся и пошел пятнами, срываясь с места. Черт с ним, с британским-то юмором, но где я возьму теперь аварийки?! – тут он расстегнул свою тесноватую тропичку и проревел:

– Ну, одесская твоя морда, кто не спрятался – я не виноват! – и ловко и быстро слетел вниз по трапу – на поиски художника. Только напрасно! В это время над нами кружил вертолет, а Остросаблин с другого борта сигнального мостика показывал его пилотам большой плакат с лаконичной надписью: “2 : 0”.

– А подать мне сюда Егоркина вместе с его бандой! – прозвучал голос командира по трансляции. Команда, была, конечно, неуставная, нестандартная, но пришлось идти… Но вопреки вполне оправданным ожиданиям, нам объявили благодарность – за проявленную военную хитрость и смекалку.

– Я строг, но справедлив! – шутливо изрек командир.

“Правильно, правильно – хвали сам себя, а чтобы ругать – других завсегда хватит!” – ответил я, но это уже мысленно, где-то глубоко про себя. А командир вызвал к себе в салон командира группы электриков, боцмана и меня, достал из шкафа две бутылки вина, редкие деликатесные консервы. “Вот!”, – сказал он и обвел этот натюрморт рукой. “Дар подводников!” – лаконично пояснил свою щедрость.

Сам открыл бутылки, налил по большому стакану. “Молодцы, за вас, орлы! Не посрамили мои седины! – он отхлебнул для приличия немного из своего стакана. Мы выпили до дна и закусили.

– А теперь – спать! Шесть часов! – он сделал паузу и хмыкнул, закончив фразой из известного кинофильма: “Все, что могу!”. Вот скоро уже танкер долгожданный уже подойдет, зальемся, загрузимся и сразу снимаемся. Пойдем “Лосей” и прочую подводную шелупонь гонять. Скучно долго теперь не будет, вот это я обещаю, а вашу неуемную энергию вы впредь будете использовать исключительно в мирных, служебных целях!

Остросаблина боцман простил, но художник все равно еще долго обходил его по другому борту. А вдруг тот забудет о своей доброте в припадке плохого настроения? Вот так вот – знай наших! Командира наши сверхбдительные начальники хотели было привлечь за наше “хулиганство” (заложили, добрые люди, конечно), однако сам командир эскадры вступился: “Его “уголок”? Его! Вот и рисует что хочет! А если кому не нравится – так не у всех художественный вкус и чувство прекрасного развито! П-а-а-а-думаешь, эстеты! Зато поднял своему личному составу боевой дух, что и надо периодически делать, и не одними политзанятиями! А супостату нос так он вообще классически утер, долго их командир теперь будет страдать уязвленным самолюбием! Кто у нас служит? Народ! А народ он не всегда делает, говорит и поступает точно так, как пишут в газетах стилем социалистического реализма!” Про меня – ни слова, конечно, за все командир и отвечает, и получает! Но, если честно, я лавровый лист не люблю ни в супе, ни на голове!

Вот, значит, такой “футбол” у нас и получился! Эх, вроде я еще не старый, вот говорят часто – все еще впереди. Может быть, а вот моря и кораблей больше в моей жизни уже не будет! Разве только если во сне…

– Как-то раз, где-то уже в 90-х годах, выпал мне отпуск на осень – рассказывал Егоркин: – я не расстроился – летом, кстати, и у нас на Севере, очень не плохо, да! Но на родной Кубани осень – так и вообще – шик и блеск! Овощные базары там в это время полны! И арбузы, и виноград, и хурма – радуйся, душа! А она, душа, все же, где-то около желудка и вкусовых рецепторов, чтобы там не говорили! А что? Даже классики пишут: “после вкусного обеда … главный герой …находился в благодушном настроении”. Кстати, в это же самое время – в октябре – ноябре, начинают уже птицу бить, вино молодое подходит, чача из свежего виноградного жмыха и самогон из молодой, еще наполненной жизненными соками, пшеницы втихую гонится в достойных количествах. Народ в станицах ходит веселый, удовлетворенный после сбора богатого урожая щедрой кубанской земли… Свадьбы, опять же, играют, да еще какие, праздники семейные и церковные справляют станичники, да как песни поют… Эх, люблю Кубань, и если бы не Север да не флот, разве бы я с ней смог разлучиться? Давно бы уже вернулся бы, да уезжать от нас – как резать по живому. Тут все – и юность, и молодость, и – друзья. Да и дорогие сердцу могилы уже есть… Вот жена говорит – консервативный я, боюсь, мол, свою жизнь изменить. А чего спешить хорошее менять? А я вот ничего в этом плохого не вижу!

Да, так вот, приехал я тогда в свою станицу, в родительский дом, отдохнул, а потом прошелся по знакомым с детства улицам. Строго говоря, нет уже тех улиц, старенькие родовые казачьи дома-курени заменили добротные высокие домищи-замки, поприбавилось разных новых людей, беженцев из всяких горячих точек, и даже в станицах кавказцев стало больше, чем потомков казаков, да и вообще – славян Хоть, конечно, кто скажет каких только кровей в казаках-то нет? Даже одежда у нас была, кстати, не так уж и давно, как у горцев местных, как наиболее подходящая к местным условиям.

А тут вдруг, прямо посреди улицы, повстречал двух своих одноклассников, да еще с одним из них вместе и на службу призывались, и в морпехе, здесь, рядом, в Сателлите срочную служили. Обнялись, по плечам и спинам так настучали друг другу от радости, что синяки, наверное, были.

Короче, этот Михаил, а по школьному прозвищу Михей, пригласил нас отметить встречу у него во дворе, да еще обещал пригласить, по такому случаю, еще кое-кого из нашей “старой гвардии”. “Только ничего не покупай!” – строго предупредил меня здоровенный Михей: “Все уже есть, а чего не хватит – найдем, даже не выходя за забор!”. Он махнул мне рукой, сел на свою потрепанную “Ниву”, газанул с места и упылил по улице по своим важным делам.

В назначенное время я входил в дом, известный мне еще с далеких, сладкой памяти, школьных лет. Меня уже ждали – в дальнем углу двора тянулся в небо веселый светло – синий дымок. У костра сидел и колдовал над мясом мой друг детства Сашка, по прозвищу Интеллигент (за любовь к чтению), а ныне – инженер-механик колхоза. Он умело нанизывал на шампуры крупные, сочные куски мяса, окружая ломтями помидоров и “синеньких”, так у нас баклажаны зовут.. Вокруг остро пахло луком, чесноком, какой-то зеленью, специями. Были еще два старых друга детства, с ними мы когда-то входили в сборную по борьбе. Все они нашли себя на родной земле! Эх, недаром меня маманя попрекала: “Кровь цыганская!”, намекая на одну действующую легенду отцовского рода. Они неподдельно обрадовались моему появлению – хитрый Михей держал мой приезд в секрете. Сюрпризы делать он любил! От радости встречи в глотках заметно пересохло, и мы с удовольствием выпили отличного свежего пива, причем, местного колхозного производства, и мои мурманские рыбные вялено-копченые гостинцы оказались кстати. И вот тут уже никто и ничто не мешало нам отметить встречу старый друзей, как следует, как у нас положено.