Увидев Ричарда у двери палаты, Софи улыбнулась ему. У него было такое виноватое лицо, что ей хотелось пожалеть его по-матерински. В то же время от него исходила какая-то особая сила, притягательная для женщин. Теперь она понимала, почему ее племянница влюбилась в него и с этой любовью в сердце переступила грань дозволенного, чтобы отвести от него беду.

Софи ничего не сказала ему об этом, надеясь, что по выздоровлении племянницы они сами разберутся в своих чувствах.

– Хорошо, что вы пришли, господин Вильд, – сказала она, когда он склонился к ее руке, так тихо, словно боялась нарушить стоявшую в палате тишину.

Софи подвела Ричарда к кровати Виктории и заглянула в ее спокойное лицо.

– Пока без изменений, – сказала она с отчаяньем в голосе. – Врачи говорят, что это может длиться очень долго.

Устав сидеть, пожилая дама встала и подошла к окну. Ричард отвел глаза от спокойного лица Виктории и повернулся к Софи. Она прекрасно владела собой и выглядела уставшей, но не сломленной несчастьем.

– У меня есть время, я посижу с Викторией, а вы хоть немного отдохните, – предложил он.

Софи кивнула. Она и вправду чувствовала себя бесконечно уставшей. Ее самообладание стоило немалых сил. Она вышла в соседнюю комнату и прилегла.

Как только Ричард остался наедине с Викторией, на него нахлынула такая тоска, что из глаз брызнули слезы.

– Виктория, – прошептал он с отчаянием в голосе. – Виктория…

Если бы только он послушался ее, то ничего бы не случилось, и она не лежала бы сейчас без движения, почти бездыханная. Он нежно погладил руку девушки, лежащую поверх одеяла.

– Дай мне еще один шанс, дорогая, – молил он осипшим голосом и плакал, не вытирая слез.

Но лицо Виктории оставалось безжизненно спокойным. Губы были плотно сжаты. Она жила только благодаря медицинским аппаратам, поддерживающим жизнь в ее теле.

– Виктория! – его голос звучал теперь громко и настойчиво. – Не позволь леди Тэлбот победить тебя!

Он взял ее безжизненную руку и прижал к своей горячей щеке.

Вдруг веки девушки дрогнули, легкая тень пробежала по ее лицу, и она едва слышно прошептала:

– Леди Тэлбот…

– Виктория! О боже мой, Виктория! – завопил он. – Открой глаза!

– Доктор фон Вильд? – взгляд девушки был неожиданно ясным и удивленным. – Вы живы? Какое счастье!

– Конечно, я жив, а вот вы играли со смертью!

Он прижал ее руку к своим губам, ошалев от радости.

– Леди Тэлбот? – спросила она. – Она сбросила меня со стремянки. Я этого не понимаю.

Слова очень медленно слетали с ее губ, но память явно не пострадала.

Ричард нежно погладил ее по лицу и произнес с несказанным облегчением:

– Не волнуйтесь! Великая дама снова на своем законном месте во дворце – и останется там навсегда! Теперь все хорошо, моя дорогая…

– Вы уверены в этом?

Она чувствовала трепетную нежность его руки, и ее карие глаза становились все яснее и яснее – к ней возвращалось сознание.

– Разумеется, я уверен, дорогая! Ваше драматическое падение вернуло мне утраченный разум! Портрет вашей родственницы теперь для меня просто красивая картинка и больше ничего! Туман рассеялся…

– А следствие закончено?

– Я отозвал иск. Простите меня, дорогая. Дело против вас прекращено. Это было совсем не сложно, так как все участники следственного эксперимента видели, какая необъяснимая сила вмешалась в нашу жизнь.

Воспоминания нахлынули на него с новой силой.

– Четверо сильных мужчин не смогли удержать стремянку – это невероятно! Шок был огромным. Каждый из нас должен понять то, что понять невозможно.

– Хорошо, что все случилось именно так, – она впервые слабо улыбнулась ему, поднесла руку к голове и нащупала повязку. – Что со мной?

– У вас ушиб головы, – дипломатично ответил он.

– А мои волосы? – она с волнением взглянула не него, ожидая самого худшего.

– Волосы быстро отрастут, дорогая, – утешил он ее, наклонился к ней и нежно коснулся горячими губами ее губ.

Растерянные глаза Виктории были совсем близко, и он невольно спросил себя, почему высокомерный взгляд дамы на портрете он предпочитал этому искреннему взгляду? Как он мог разрушать себя из-за бездушной картинки вместо того, чтобы окунуться в эту пьянящую живую теплоту? Теперь он был не в силах это понять.