За утренним завтраком, а такие утренние завтраки за плетёным столиком, который Хранитель поставил перед скособочившимся боевым роботом, стали традицией, Инэллина грустно вздохнув, сказала:

– Спасибо тебе Дед за всё, у тебя здесь очень хорошо, но мне надо обратно, там идёт война и моё место, как офицера, именно там.

– Элли мы с тобой, - тут же присоединились дети, они называли Инэллину то Элли, то мамой.

– Я бы хотела, чтоб вы с дедом остались, - мягко сказала Инэллина, как ей не жалко было расставаться с детьми, но она считала, что им не место на войне.

– А как мы без них попадём обратно, - вставил своё слово Мех, и посмотрел на боевого робота, - "Туарег" приведен в порядок, можно хоть сейчас лететь обратно.

Инэллина скептически подняла брови, Мех смутился и добавил:

– Ну, всё, что можно было привести, обшивка, реактор, ходовая.
– И ещё раз, грустно вздохнув, добавил, - Вооружение то снято, да и горючего нет.

В это время младшая девочка попыталась утащить последнюю плюшку, их пекла Инэллина, и надо сказать плюшки получались очень вкусные, но мальчик уже успел ухватить эту плюшку раньше. Девочка грозно насупила брови и не менее грозно сказала:

– Отдай! Моё!

Мальчик безропотно отдал.

– Что ж ты, Найтин, своего братика обижаешь?
– Попытался укорить её Мех.

– А он мне не братик, - ответила девочка.

– Кто же он тебе?
– Удивился Мех.

– Он моя половинка, - серьёзно сказала Найтин и, видя недоумение своего собеседника, пояснила, - Половинка души.

– Суженный, - хмыкнул Мех, - Суженный, ряженный.

– Как это ряженый?
– Спросила девочка.

– Ряженый - это когда рядятся, - объяснила старшая девочка.

– А для чего рядятся, - не унималась младшая.

– Это когда суженный не хочет быть суженным, то он рядится, - начал объяснять мальчик.

– Но Дени, для чего?

– А для того, чтобы напугать свою суженную, он её напугает до смерти и она или совсем умрёт, или убежит. А раз нет суженой то он больше и не суженный.
– Объяснил мальчик. За ним давно заметили склонность логически всё объяснять. Найтин осуждающе посмотрела на Меха:

– Какие у вас, у людей странные и жестокие законы! До смерти пугать своих суженых, это не гуманно, и не красиво!

Мех поперхнулся молоком, он ни как не ожидал такого обвинения в свой адрес. Он вытер молоко и обиженно ответил:

– Вот так всегда, чуть что, чуть где - так сразу Мех, Мех.

– Если не можем использовать робота, значит надо искать другие пути, - вернулась к прежней теме Инэллина.

– Я вам покажу тропинку, по ней можно выйти в других Мирах, - вздохнув, сказал Дед, и пояснил, - Лес ведь не только в этом Мире, он и в других Мирах есть. Надо знать, как ходить. Я вам покажу, может когда-нибудь, и навестите меня.

– Дед, Дед мы к тебе будем приходить, правда, правда, - закричали дети.

– Я тоже буду к тебе приходить, - улыбнулась Деду Инэллина.

– Только вот, что, - сказал внешне сурово, но было заметно, что ему приятно такое отношение, Хранитель, и указал на скособоченного "Туарега" - Вы-то уйдёте, а вот этот истукан будет тут стоять, это как-то...

И Хранитель пошевелил пальцами, не находя нужных слов, чтоб описать присутствие ржавого робота в зелёном лесу.

– Не эстетично, - пришёл на помощь мальчик и тоже пошевелил пальцами, как будто подражая Деду. Контуры робота потекли, и он начал оплывать.

– Избушка, избушка на курьих ножках, Дени, хочу избушку на курьих ножках, из сказки - закричала девочка, хлопая в ладоши. Нахмурив лобик, она продекламировала:

Там чудеса, там витязь скачет,

Русалка на ветвях с хвостом,

Сидит и очень громко плачет,

А леший брагу пьёт с котом,

На курьих ножках, с дымоходом,

Избушка там стоит не зря,

Там королевич мимоходом,

Пинает пьяного хмыря.

– Найтин! Где ты такое услышала - Всплеснула руками Инэллина и обличающее посмотрела на второго лейтенанта.

– Ну, что сразу как что, так сразу Мех, Мех, - попытался он оправдаться, но под напором неоспоримых фактов признался, - Пока вы, мэм, были больны, я рассказывал детям сказки, ну пытался рассказывать, они же любят сказки.

– Следующий раз за излишнюю инициативу, лейтенант, получите наряд вне очереди.

Меж тем робот немного осел и раздался вширь, его кое-где ржавые металлические бока стали деревянными, появилась двухскатная крыша с трубой, из которой вился дымок. Ноги стали куриными, с широко расставленными пальцами, аппарель позади корпуса стала чем-то вроде веранды-стартовой площадки для двух двухместных ступ, в них превратились спасательные капсулы.