Он еще не покинул мое лоно и готов был продолжать так удачно начатое… Но все же отстранился и лег на бок. Подпер кулаком голову, а мое лицо, крепко обхватив за подбородок, повернул к себе и зло спросил:

– Тогда почему сейчас ты собираешься убить мое семя?

Я попыталась освободиться, но безуспешно – наоборот, Тарий навис надо мной и, словно сканируя взглядом, пристально уставился в глаза. – Тарий, мы друг друга почти не знаем, с трудом общаемся, ты постоянно злишься на меня и подозреваешь во всех грехах, – я старалась говорить убедительно и честно. – Как в такой обстановке думать о детях, а тем более их заводить? Я не знаю, что будет дальше. Где жить? На что жить? А ты только забрался на меня и уже хочешь сделать беременной!

Неожиданно от захлестнувших меня эмоций и сомнений защипало в глазах и стало так жалко себя, что я не выдержала и расплакалась.

Тарий испытал неуверенность, сомнение, раздражение, а потом – едва уловимую нежность и жалость. Подбородок освободил и улегся на бок, прижимая к себе и давая возможность выплакаться. И пока я тихо всхлипывала, просто гладил по спине. Правда, постарался успокоить… как умел:

– Не думай о плохом. Тебе достался умный, сильный и заботливый аннар. Твои страхи беспочвенны. Дом у нас есть, деньги тоже – зачем лить попусту слезы? Я хочу и в принципе готов к отцовству. И главное – твоя беременность привяжет тебя… свяжет нас еще крепче. Улучшит наши отношения наверняка. Поэтому о прерывании возможной беременности или о любой защите от нее не может быть и речи!

Пока он говорил раздражающе менторским тоном, я вспомнила, как Иванка рассказывала о том, что Тарий будет неистово меня хотеть. Особенно пока мы не забеременеем, и только после чуть-чуть утихнет, а с годами станет более спокойным. Ну, такая шутка природы и физиологии илишту как главного фактора развития расы и продолжения рода. Очень ярко выраженная у черных. А сейчас этот самодовольный и самоуверенный самец вешает мне лапшу на уши, точнее, ходит кругами вокруг главной проблемы – зависимости от моего тела. А я слезы лью!

– Тарий, – пару раз всхлипнула и, взяв себя в руки, перестала плакать и с ехидцей предложила я, – давай договоримся хоть иногда общаться друг с другом откровенно. – Рука на моей спине дернулась, но продолжила поглаживать. – Я разговаривала с Иванкой на эту тему, и особенности черных илишту мне уже известны! Беременность только тебе пока выгодна!

До меня дошло мрачное раздражение Тария, причем, скорее, на Иванку. Поэтому поспешила добавить:

– И нечего на нее злиться: рано или поздно я бы все равно узнала, и еще неизвестно, чем бы тебе за полуправду и замалчивание срикошетило.

– Согласен! Ты не хочешь детей?

Я опешила от вопроса, заданного явно с целью нападения.

– Хочу! Просто чуть…

– Я рад! – не дал мне договорить потенциальный отец, услышав главное. – Ты боишься, что не полюбишь их из-за того, что они будут похожи на меня?

– Ничего я не боюсь! – моему возмущению не было предела. – Это будут мои дети, и мне плевать, на кого они будут похожи! – мгновение помедлив, обдумывая неожиданно пришедшую мысль, снова возмутилась. – А почему наши дети будут похожи только на тебя? Моя кровь тоже сильная. И вообще, папа сказал, что тсареки…

– Приятно слышать, что наших детей ты уже защищаешь и любишь, – опять прервал меня Тарий, теперь оставшийся довольным. – Тогда вообще не вижу причин откладывать их появление или зачатие.

Пока я в смятении решала, что ответить на столь конкретное заявление, черный ушастый проныра пару раз дернул ушами и потянулся, слегка потерся о мою грудь своей, пробуждая ответное желание.

Я же в качестве протеста – ведь меня сейчас провели как младенца – уперлась ладонями ему в плечи и проникновенно заявила:

– Ты слишком много от меня требуешь сразу и нахрапом, а сам пока ничего не дал и не уступил.

Прищурив бриллиантовые глаза, Тарий, провокационно потершись о мое тело, пытаясь лишить меня остатков здравого смысла, игриво прошептал, обдавая жарким дыханием:

– Есения, мне вообще много не требуется. Ласковое слово, теплая постель с тобой вместе и…

– …безграничная власть! – ехидно закончила я.

Возмущаться или отпираться не стал. Положив ручищу мне на грудь и, мягко сминая ее, уверенно проскрежетал:

– Я такой, какой есть! Меня не изменить, но я постараюсь учитывать твое мнение…

От того, что мужчина, которому «много не требуется», руками и губами начал вытворять с моей грудью, я снова захотела его… внутри себя, не в силах сопротивляться силе нашего желания. Но его замечание…

– В том, что ты учтешь мое мнение, чтобы потом обдурить или подмять, как раз не сомневаюсь. Но учти, я тоже не буду твоей марионеткой или бессловесной куклой.

Тарий, приподнявшись, устроился у меня между бедер и заполнил собой. Услышав мой стон удовольствия, прерывисто дыша, вкрадчиво сказал: