Официант придвинул мне стул, я уселась за столик, китаец тоже присел, улыбаясь голубоватыми европейскими зубами. Катьку бы сюда, посмотрели бы, а то все морщится на китайцев!

— Меня зовут Се Де Шень, — сказал он. По-русски сказал. С акцентом, конечно, но очень четко. Но от этого легче не стало. — А вы — Марлина. Мой соавторл. — С буквой «р» он явно не дружил.

Голос у китайца был удивительно красивым — бархатный баритон, что в общем-то не редкость у азиатов.

И мысль высказал примерно правильную, хотя ведь он-то этого знать не должен! Я взяла себя в руки:

— Вы замечательно говорите по-русски!

— Не так уж замечательно. — Он заговорщицки подмигнул мне. — Но пусть это будет нашим секрлетом. Не выдавайте меня!

— В смысле, что не замечательно говорите?

— В смысле, что вообще говорлю.

Я кивнула, как болванчик. Но глаза китайского товарища оставались непроницаемыми. Он взял меню и невинно пояснил:

— Я еще и читать умею. Давайте закажу на свой вкус.

Тут я окончательно поняла, что дела мои плохи. Очень плохи!

Се Де Шень сделал заказ. На китайском языке. Указывая пальцем на номера блюд в меню. Официант все понял.

— Вино на ваш вкус, — сказал он мне по-китайски. Я заказала первое попавшееся. Здесь наверняка все вина хорошие. — Вы рластерлялись? — Как только официант исчез, китайский товарищ снова перешел на русский.

— Да, — честно созналась я. — И вы знаете отчего.

Он продолжал спокойно смотреть на меня, но я решила идти до конца:

— Вы ознакомились с переводом. Давайте не будем играть в кошки-мышки.

— Не будем, — согласился он. Немного помолчал и добавил: — А я думал, что вы — такая серленькая мышка с малыми волосами на затылке.

— Я тоже представляла вас пузатым бонзой.

Мы улыбнулись друг другу. Может, пронесет? Может, он все-таки не вникал в русский текст?

Официант принес большие бокалы на длинных ножках и бутылку вина.

Мы перешли на китайский.

— Где вы учили русский?

— Сам. Потом в России. А вы — китайский?

— В университете.

— Здесь?

— Да. Факультет международных отношений. Еще английский. — Я вздохнула отчего-то.

Он перешел на английский:

— Я закончил Гарвардский университет.

Похвастался, конечно. Я уважительно кивнула, хотя… Хотя его гарвардский английский все равно звучал китайским английским.

У меня спасительно затренькал телефон. Я извинилась и ответила:

— Алло!

— Это я, — обиженно буркнула Катька и замолчала. Как будто это я ей звонила.

Помолчали.

— Кать. — Я не выдержала первой. — Ну чего?

— Ничего. — Сейчас еще трубку бросит! Но она передумала. — Как там дела-то?

— Да так себе.

— Норлмально! — подсказал Се Де Шень.

— Нормально, — повторила я. Опять же как кролик.

— Приехать за тобой? — Подруга совсем оттаяла.

— Спасибо, Кать. Меня привезут.

— Ладно. Звони, если что.

— Угу.

Как-то вдруг стало легче на душе. Официант принес наш заказ, и мы приступили к трапезе. Дешень, как назвал его Ромка (подходяще, кстати, назвал), поднял свой бокал и предложил лаконичный тост:

— За завтрлашнее мерлопрлиятие! Чтоб все прошло блестяще.

Я подавленно промолчала. Что он имеет в виду? Вдруг поднимет скандал по поводу моего перевода? Чуяло мое сердце, что дело пахнет керосином…

Больше мы про «завтрла» не вспоминали. Разговаривали ни о чем. Дешень делился впечатлениями о России и очень хвалил рост экономики Китая. Отобедали за полтора часа, после чего тепло попрощались, и каждый уселся в «свой» джип. Я так и осталась в растрепанных чувствах и сильных переживаниях за свое будущее, которое внушало мне все большую тревогу.

— Ну чё? — с порога спросила Катька. Я живописала нашу встречу, и она тоже призадумалась. — Ладно, — определилась она. — Завтра, так или иначе, все закончится.