Тяжелый куб прошел совсем близко от извивающихся в воздухе нитей, с глухим ударом опустился военному на спину. Что-то хрустнуло, солдат сдержанно застонал и яростно оскалился. Руслан, желая закрепить успех, ударил еще раз.

Военный подставил руку, намотав ткань рукава, рванул на себя и из неудобного положения сделал длинный выпад.

Руслан запоздало отпрянул, но не смог освободиться. Нож с противным хрустом пробил куртку и вошел в левое плечо. Выпустив оружие, Громов охнул и схватился за вспотевший кулак врага, сжимающий рукоять.

Военный ударил ему головой в лицо. Метил в нос, но пилот в последний момент успел прижать подбородок к груди, и удар скользнул по лбу и скуле. Он слепо зашарил пальцами по лицу врага, пытаясь найти нос или глаза. Но противник надавил на нож, и Громов чуть не задохнулся от сдерживаемого вопля боли. Извернулся, ударил коленом в пах, но получилось несильно. Нащупал свисающий с руки солдата куб, сжал и с силой ударил им по голове военному. Брызнула кровь из-под сорванной кожи. Но враг не отступил, рванул нож на себя, расширяя рану.

А куб треснул пополам, словно стеклянный. Солдат выхватил его из слабых пальцев пилота.

Когда острая сталь прошлась по ребрам, Громов не выдержал. Он заорал, ослепленный болью и отчаянием. Ногой отпихнул от себя врага, зажимая рану ладонью. Ловушка бросилась на него, раскидывая в стороны ворсинки.

Военный удовлетворенно сплюнул и бросил на пол треснувший артефакт. Куб упал и распался на две половинки, издав пронзительный звук, словно дернули гитарную струну.

Прыгая в окно сквозь старую раму, Громов увидел удивленное лицо военного, которого подхватили нити и, брыкающегося, вздернули под потолок. Брызнула кровь, шея и ноги неестественно изогнулись. Падая со второго этажа на разросшийся газон, Руслан понял, почему ловушку назвали «демоном», – белые нити наполнились кроваво-красным, а звук сминаемого тела походил на громкое чавканье.

Земля встретила Руслана грубо, выбивая из груди воздух и отбивая выставленные ладони. Клацнув от удара зубами и постанывая от боли, Громов поднялся на карачки и пополз прочь от школы.

Зона вокруг «дышала». Из лопнувших туч все-таки прорвался ливень, холодный и тугой. Вспышки молний разрезали мир от неба до земли, гром сотрясал землю. Порывистый ветер налетал и отступал, бросая в лицо мусор и мокрый песок.

Зона «дышала» не так, как перед Расширением или сразу же после него. Сейчас «дыхание» можно было спутать с обычной грозой, если бы не другие странные явления. Это уже не был локальный апокалипсис с землетрясениями, электрическими вихрями и изменением состава воздуха и воды. Зона успокаивалась после броска на территорию человечества, изредка взрыкивала, как засыпающий пес. Но даже нынешнее слабое ее проявление приводило в ужас тех, кому выпало несчастье оказаться по эту сторону периметра.

Громов пытался выбраться из поселка, включившегося в этот карнавал непогоды. Вокруг него мерцало пространство, прыгали разноцветные блики. Натужно скрипели дома, в которых сдвигались или расширялись ловушки. Местами земля вдруг начинала пениться, вздуваясь блестящей под молниями грязью.

Было по-настоящему страшно. Руслан то и дело замирал, плюхаясь в лужи с тяжелой и грязной водой. Где-то шел пригнувшись, где-то на четвереньках, где-то по-пластунски. Подолгу лежал или сидел, пережидая.

Выйти из поселка тем же путем, что и пришел, не получилось. Там по дороге змеились зеленые струйки, извивались и закручивались в кольца. Гулко хлопнул гравиконцентрат, припечатав к земле оторванный лист кровельного железа. По домам ползли, потрескивая электричеством, синие искры.

Грязный и промокший, пилот добрался до автомобильного бокса. Здесь наткнулся на останки попавшего в ловушку солдата, которого разорвало на куски вместе с амуницией. Брезгливо морщась, отыскал среди ошметков разгрузочную платформу с тремя оставшимися карманами. Укрывшись от дождя под свисающим с крыши бокса лоскутом рубероида, Руслан принялся изучать находку. В одном из карманов нашлась армейская аптечка, которой Руслан перевязал рану от ножа. Вышло не очень – повязка то и дело съезжала, но на большее Громов надеяться не мог. Подумал, не использовать ли один шприц-тюбик промедола, чтобы унять боль, но решил, что лучше потерпит.

Из другого кармана вывалилась пачка галет и начатая плитка черного шоколада. Громов с трудом унял желание сожрать все это разом. Гаденькую мысль о том, чтобы хоть чуток утолить голод, не нести добытое раненому другу, удалось прогнать не сразу. Руслан от голода буквально сходил с ума, не мог думать больше ни о чем, кроме того, как хорошо положить на язык хоть немного еды.

Не удержавшись, он отломил одну полоску в четыре квадратика от шоколадки и положил в рот. Закрыл глаза и сидел так, глотая вязкую массу, образовавшуюся во рту.

Выбрался из поселка он лишь к вечеру. Гроза ушла, оставив в воздухе свежий запах озона. В прорехах темного неба появились первые звезды, высыпавшие на темнеющий небосвод.

Еще несколько часов осталось на то, чтобы добраться до лагеря. Некоторые ловушки сместились, и Громову приходилось искать обходные пути. Но большинство ловушек оставалось невидимыми, Руслан каждый раз холодел, слыша рядом непонятные звуки. В одном месте он обнаружил обугленное человеческое тело, от него еще исходил пар.