Опираясь на победу на съезде, Сталин в начале 1926 года направил Сергея Кирова, своего подпевалу еще со дней захвата Грузии, в Ленинград, чтобы вырвать партийный контроль в прежней столице у Зиновьева. Между тем заблуждения оппозиции продолжались. Зиновьев и Каменев создали вместе с Троцким собственную группировку, рассчитывая, видимо, одними своими речами повернуть течение событий. Одна лишь Крупская не обманывала себя: она говорила — если бы даже сам Ленин ожил, то Сталин арестовал бы и его.

Перед сессией Центрального Комитета в июле 1926 года трое оппозиционеров провели встречи со своими сторонниками в лесах под Москвой — в истинно большевистской манере. Они играли — и не больше того — с идеей: отобрать власть у Сталина. На заседании Центрального Комитета эта тройка утверждала, что руководство поддерживает кулаков в противовес бедным крестьянам, а своей политикой нэпа ведет страну обратно к капитализму.

Сталин легко, с презрительной насмешкой отбросил упреки оппозиции. Но сразу же после сессии ЦК. он немедленно принял меры предосторожности, вытолкнув Зиновьева из Политбюро и отправив Каменева в Министерство внешней торговли, к своему старому приятелю из Армении Анастасу Микояну. Последний в будущем внесет в жизнь народных масс России выдающийся вклад: позаимствует из Америки идею мороженого на палочке — эскимо. В то же время генсек снял с поста армейского офицера высокого ранга, который поддержал оппозиционную тройку, и вывел его из состава Центрального Комитета. Обеспокоенный Троцкий вместе с единомышленниками отреклись от собственных высказываний, но потом попытались развить свои соображения на собраниях рабочих. ОГПУ присутствовало на них, работая на Сталина. Для начала оно произвело аресты и выслало не особенно важных представителей оппозиции — впоследствии такой тактикой Сталин будет пользоваться очень широко. Но основной удар был нанесен в октябре 1926 года Центральным Комитетом и Центральной контрольной комиссией партии, которые к тому времени полностью находились под влиянием Сталина. Троцкого вывели из состава Политбюро, Каменев потерял свое положение кандидата в члены этого органа, а Зиновьева сняли с Поста руководителя Коминтерна.

В разгаре летней, 1926 года, перебранки неожиданно умер Дзержинский. Умер вполне нормальной смертью. В ней не просматривалось ничего подозрительного по той простой причине, что руководитель красного террора, которого ненавидели миллионы, всегда очень старательно заботился о своей личной охране. Правда, коммунисты сообщали, что неназванная женщина стреляла в него в Харькове, но даже сам Дзержинский рассматривал это нападение как акт ненормального человека, не имеющий политической мотивировки.

В каком-то смысле смерть создателя ЧК и ОГПУ пошла Сталину на руку в его борьбе за власть. Правда, что Дзержинский потворствовал Сталину даже при жизни Ленина, но также правда и то, что хозяин тайной полиции был назначенцем Ленина. Вследствие чего он мог сохранять некоторую независимость и не являться стопроцентным сталинским холуем. Поэтому весть о смерти «железного Феликса» оказалась приятной для Грузина, позволив ему поставить на освободившееся место другого потомка богатой польской семьи Вячеслава Менжинского. Вторым человеком в ОШУ стал Генрих Ягода, польский еврей, одно время работавший фармацевтом и потому знавший толк в ядах. Сталин-пользовался услугами этого честолюбивого чиновника еще задолго до смерти Дзержинского. Именно Ягода фактически руководил полицейской организацией все следующее десятилетие. Менжинский, хотя он многие годы помогал Дзержинскому, не слишком любил грязную работу и поэтому позволял Ягоде выполнять ее.

Помимо смерти начальника ОГПУ, еще одним отвлекающим моментом в затихающей борьбе за власть стали заботы, связанные с иностранными делами. Отношения с Англией развивались от плохого к худшему и закончились разрывом дипломатических отношений и упразднением англо-советской торговой группы. В дополнение к этому китайский Чан Кайши поднял руку, на местных коммунистов. Эти и другие события на международной арене вдохнули новую жизнь в страшную сказку российских коммунистов об угрозе иностранной интервенции, превратив ее в манию.

К несчастью для Троцкого — и, возможно, для его российских сограждан, — он вдруг проснулся после периода относительной спячки. И сделал несколько неправильных с точки зрения Сталина заявлений.

Троцкого быстро исключили — а для порядка и Зиновьева — из Центрального Комитета. Несмотря на это, они и другие члены оппозиции все еще полагали, что у них сохраняются шансы. 7 ноября 1927 года, на десятую годовщину «Великой» Октябрьской революции, антисталинская группировка попыталась устроить уличные демонстрации в Москве и Ленинграде, которые были тут же разогнаны силами ОГПУ.

Подавление уличных протестов ознаменовало собою фактический конец для Троцкого и его последователей. В декабре 1927 года состоялся XV съезд партии. Во время его работы, после того как речь Каменева в поддержку принципов оппозиции делегаты послушно освистали, поднялся генсек и заявил, что «пора положить конец этой игре». После чего съезд потребовал, чтобы оппоненты Сталина раскаялись, в противном случае они будут исключены из партии.

Семьдесят пять делегатов — Включая Троцкого — оказались достаточно принципиальными и мужественными, и их вышвырнули из рядов партии. Зиновьев, Каменев и некоторые другие с менее крепким характером согласились отказаться от своих убеждений, но даже это не послужило гарантией их прощения. Решение об участи раскаявшихся оппозиционеров оставили на усмотрение секретариата партии, проще говоря, самого Сталина.

В начале 1928 года генсек принял еще более суровые меры против своих оппонентов, исключенных на последнем съезде из партии. Он выслал более тридцати из них в места не столь отдаленные. Троцкого отправили в Алма-Ату, а потом, в 1929 году, депортировали в Турцию. На протяжении восьми последующих лет он жил в Турции, Франции и Норвегии, откуда его изгнали в 1937 году после соответствующего представления от Сталина. Тогда он поселился в Мексике, где и оставался до тех пор, пока не был убит ледорубом одним из тайных агентов сталинского НКВД в 1940 году. Другие изгнанные из партии вместе с Троцким прожили несколько меньше. Они нашли свою смерть во время сталинских чисток в конце тридцатых годов.