Устранив Троцкого и заставив его замолчать, во всяком случае в собственной стране, Сталин уверенно принялся за решение двойной задачи — завоевания абсолютной власти для себя и превращения России в одну из подлинно великих мировых держав. В действительности, по логике его азиатского мышления, эти две цели были не только параллельны, но и идентичны. Тщеславный Сталин никогда не согласился бы стать правителем второразрядной державы. Реализуя свой план, он не пользовался никакой магической формулой, а просто опирался на вековую страсть русских превратиться в господствующую нацию. И применявшиеся Сталиным жестокие методы достижения цели тоже нельзя назвать необычными. К ним россияне были приучены исторически.

Растоптав своих оппонентов «слева», Сталин цинично поддержал — или присвоил — их политические установки, которые раньше, когда ему это было выгодно, так сурово критиковал. Он вдруг оценил достоинства идеи Троцкого о насильственной коллективизации в сельском хозяйстве и его программы промышленного развития. В то же время генсек выступил против своих прежних сторонников, «правых», — Рыкова, Бухарина, Томского и других, с которыми он расправится так же эффективно, как и с «левыми».

Когда Троцкий предлагал свою программу, то Сталин презрительно фыркал, заявляя, что она приведет к гражданской войне, но когда сам «разработал» аналогичную, то, по сути, один объявил войну всей стране. Да такую войну, какую не видывали со времен татаро-монгольского нашествия.

Для осуществления «своей» программы, которая выкидывала на свалку нэп, Сталин провозгласил обязательную коллективизацию на селе и первый из многих пятилетних планов развития промышленности.

Программа индустриализации, которая начала осуществляться в конце двадцатых годов, вскоре дала результаты, даже несмотря на то, что превалировала навязчивая идея развития только тяжелой промышленности. Эта мания к производству средств производства до сих пор тяготеет над страной. Появились новые промышленные города и поселки, многие из них на Урале и в прежде неразвитых районах Сибири. Поскольку любое производство начиналось практически с нуля, то количество чугуна, стали, нефти, угля и электричества удваивалось, утраивалось, возрастало многократно. В равной степени развивались также транспорт и смежные производства. Но такое развитие осуществлялось не для улучшения жизненных условий миллионов россиян — те являлись лишь субъектом подневольного труда, «рабсилой», — а главным образом для усиления Красной Армии, сначала в целях самозащиты, а в конечном итоге для мирового господства.

В начальный период индустриализации в Советский Союз буквально хлынули иностранные инженеры и технические специалисты. (Такому наплыву способствовал тот факт, что тогда западный мир переживал экономический спад и там было нелегко найти работу.) Многие из тех иностранцев со временем разочаровались в «благородном эксперименте», узнав, что это такое на самом деле, а некоторые из них стали козлами отпущения за первоначальные неудачи Советов.

Но для начала Сталин решил разобраться с собственными специалистами. В мае 1928 года ОГПУ затеяло один из многих показательных судебных процессов над пятьюдесятью двумя инженерами из Донецкого угольного бассейна, где добыча немедленно не выросла так, как это волюнтаристски планировалось.

Этим несчастным инкриминировалось проведение «саботажа». На процессе впервые громко заявил о себе омерзительный подручный Сталина Андрей Вышинский, который постепенно превратится в главного цепного пса режима, станет прокурором СССР, а позже министром иностранных дел и представителем при ООН. Это дело настолько дурно пахло, что даже Менжинский хотел вмешаться и привлечь к ответственности самих авторов сфабрикованных обвинений, но его быстро одернули. Мало того что пятерых инженеров казнили, но и судебный процесс использовали для осуждения обвиняемых их же родственниками. В то время это являлось своего рода ноу-хау, но потом такая практика стала до отвращения распространенной. Сын главного обвиняемого, действуя по приказу ОГПУ, был настолько «возмущен» «преступлениями» отца, что даже сменил фамилию.

За годы первого пятилетнего плана состоялись еще три громких судебных процесса. На одном из них, проведенном в течение двух последних месяцев 1930 года, обвинялись восемь членов мифической «промышленной» партии, возглавляемой Леонидом Рамзиным, инженером. Группе инкриминировали промышленный саботаж и заговор с целью организовать иностранную интервенцию. Пятеро обвиняемых получили смертные приговоры, позже замененные тюремными сроками. Наиболее интересным моментом их процесса явилось то, что полмиллиона рабочих послушно промаршировали перед окнами здания суда, громко выкрикивая: «Смерть вредителям!» Потом, в марте 1931 года, подстроили обвинения четырнадцати меньшевикам, которые якобы замышляли вместе с членами их партии в эмиграции — те, мол, специально для этой цели возвратились в Россию — восстановить в стране капитализм. Защита установила, что эмигрантский лидер во время «заговора» находился в Бельгии, но это не помешало отправить осужденных в тюрьмы и лагеря, откуда они уже не возвратились.

Но главный судебный процесс тех лет был проведен в апреле 1933 года. Разбирались дела английских и русских инженеров, которые использовались английской фирмой «Метро-Викерс», проводившей работы для Советов. Предварительно ОГПУ заставило подследственных, включая граждан Великобритании, подписать «признания». Позже на суде некоторые английские инженеры открещивались от этих «признаний», но всех обвиняемых приговорили к тюремному заключению. Русские, конечно, получили более продолжительные сроки. Англичан в конечном счете выслали из страны, но их арест и суд над ними привели к очередному разрыву отношений с Великобританией.

В тот же период имел место удивительный случай использования Сталиным ОГПУ, чтобы предупредить возможных оппонентов об опасностях общения с политическими противниками. В 1929 году, действуя по указанию вождя, ОГПУ задержало и немедленно казнило одного из своих старых сотрудников Якова Блюмкина. Того самого чекиста, который вместе со взбунтовавшимися эсерами участвовал в 1918 году в убийстве графа Мирбаха, немецкого посла. «Преступление» Блюмкина заключалось в том, что во время своих продолжительных загранпоездок он вступил в контакт с Троцким — причем, скорее всего, по прямому указанию Сталина и ОГПУ. Неизвестно, действительно ли Блюмкин сделал что-то не так или просто понадобился в качестве кровавого примера для других, но его ликвидация послужила поставленной генсеком цели. Важные коммунистические бонзы сильно перетрухнули и более не осмеливались высказывать какое-либо неудовольствие, чтобы не оказаться на месте Блюмкина. В результате, когда некий Михаил Рютин, действительно мелкая сошка в партии, осмелился потребовать снятия Сталина с поста Генерального секретаря в 1932 году, его никто не поддержал. Как ни странно, он отделался всего лишь исключением из партии и ссылкой. Но тут нужно также указать, что о Рютине больше не слышали.