— А как же хлеб и сыр? — Это совсем не похоже на пикник.

— Позднее дойдет время и до них. А теперь снимай свое одеяние и ложись ко мне. — Дженивра сделала, как он сказал, бережно отложив ночную сорочку в сторону.

Он склонился, широко раздвинув ей бедра, его отвердевший фаллос поддразнивал, небрежно касаясь кожи, словно даруя невысказанные обещания того, что еще должно случиться.

— Позволь мне преподнести тебе вино.

С элегантной грациозностью Эш выдернул пробку и налил пару капель пьянящего напитка ей в пупок, проводя тоненькой бордовой струйкой до груди. Дженивра задохнулась от порочной дерзости, неповторимого эротизма его действий.

— Ш-ш-ш, веди себя спокойно, иначе все прольется раньше времени, — предупредил он с лукавой улыбкой, низко склонил голову и принялся пить хмельной напиток, посасывая и слизывая терпкие капли.

Дженивре казалось, она сойдет с ума от непередаваемых ощущений, что он в ней пробуждал. Она не смогла сдержать судорожных движений, когда Эш начал обсасывать ее груди, тщательно собирая последние капли вина, удовольствие оказалось слишком велико, чтобы сдерживаться.

— Напомни мне, чтобы в следующий раз я привязал твои руки к кровати, неугомонная, моя, — шепнул он, не отрываясь. — Думаешь, тебе это понравится? — Он сел и немного сместился вниз по кровати, наклоняясь ниже и ниже. Определенно, Эш не собирался…

— Эш? — В одном слове выплеснулось все ее смущение.

— Не беспокойся, Нива, тебе это понравится, обещаю.

Он уже не раз оказывался прав в этом смысле. Голова его склонилась над ее самым сокровенным местечком, язык неутомимо принялся выполнять обещание, пока Дженивра не издала блаженный крик. Только после этого Эш накрыл ее своим телом и скользнул в лоно, позволяя обоим испытать высшее наслаждение.

Приблизительно через час им все-таки удалось добраться до хлеба и сыра, и они с аппетитом поедали их, устроившись на уютном диванчике у окна. Эш наполнил ее бокал:

— А теперь традиционный тост. За мою жену, которая сегодня сделала меня счастливейшим мужчиной.

Короткий прекрасный тост, продуманные слова. Обнаженные эмоции. Этого мужчину будет очень легко полюбить, хотя и опасно. Да, он не сможет причинить ей боль, если она в него не влюбится. Однако граница между «просто постелью» и любовью совсем не такая явная, как представляется. Если Дженивра не будет осторожной, непременно упадет в пропасть неразделенной любви. Порочный повеса в душе оказался прекрасным человеком. Она невольно задавала себе вопрос: сможет ли когда-нибудь доверить ему свое сердце, да и вообще, будет ли у нее выбор? Дженивра подозревала, что в один прекрасный день она проснется и обнаружит, что сердце больше ей не принадлежит.

Эш слегка встряхнул бутылку вина:

— Осталось еще немного. — Он попытался наполнить ее бокал.

— У меня идея получше. — Дженивра мягко приняла бутылку у него из рук и обошла кушетку. Села на колени перед ним, развязала баньян, обнажая мужское великолепие. Он был уже тверд, и Нива соблазнительно усмехнулась, поглаживая большим пальцем головку фаллоса. — Я теперь вполне авторитетно могу судить о том, что вино очень хорошо не только для питья.

И опрокинула остатки вина, позволив им медленно стекать по всей длине члена, неспешно склонилась к нему, взяла в рот с осторожной интимностью, лаская и умащивая языком. Под ее руками напряглись и отвердели упругие мышцы, когда наслаждение усилилось. Дженивра услышала стон, более похожий на рык, низкий и глубокий, вырвавшийся из его глотки. Когда все было кончено, его руки заплутали в ее волосах, словно в поисках освобождения.

— Нива, ты меня убиваешь, — хрипло прошептал Эш.

— Существуют гораздо худшие способы умереть. — Она улыбнулась, гордая осознанием своей власти над ним. Какие бы беды и напасти ни таились в браке, их точно не случится в супружеской спальне. Это, пожалуй, единственное место, где они равны, связаны общей способностью доставлять удовольствие друг другу. А это уже кое-чего стоит. Многие браки начинались и с худшего.

Эш прислонился к каменной балюстраде, выходящей во двор веранды, наслаждаясь неожиданно теплым днем и с удовольствием взирая на открывшуюся перед ним редкую картину. Вовсю светило солнце, обещая теплое лето, Дженивра уже вернулась домой из деревни, что действительно случалось совсем не часто. Вместе с тетушками она удобно устроилась в новеньком каменном патио, читая очередной роман, тогда как пожилые леди занимались рукоделием. Какая мирная сценка, именно такие идиллические картины воображал себе Эш, задумывая строительство.

Правда заключалась в том, что брак с Джениврой обернулся совсем неплохой затеей, судя по первым неделям совместной жизни. Она имела хорошее представление о ведении хозяйства Бедивера, Эш впервые в полной мере осознал, насколько незаменимой она могла быть для тетушек прошлой зимой. Нива знакома с немногими из оставшихся в поместье слугами и незамедлительно распорядилась о найме новых. Всего за неделю Бедивер оказался полностью укомплектован прислугой, как во времена детства Эша. Лакеи, целеустремленно спешащие по своим поручениям, горничные, до блеска полирующие перила, грумы в конюшне и, вполне резонно, садовники в садах.

Она проявила безграничную щедрость в финансах. Как только смогла, передала ему большую сумму денег на благоустройство Бедивера. Эш выплатил огромные долги и закупил сельскохозяйственный инвентарь для арендаторов. Значительно расширил объем работ в садах и парке и позаботился о приобретении лошадей в обновленные конюшни.

После длительной полосы неудач, многие годы преследовавших Бедивер, для него и для поместья настала пора головокружительных перемен. Эш уже давно привык жить без регулярного содержания, рассчитывая исключительно на свою репутацию. Апартаменты на Джермин-стрит и щегольской гардероб доставались ему поистине потом и кровью. Теперь деньги перестали представлять проблему благодаря Дженивре, чья щедрость проявлялась буквально во всех областях жизнедеятельности огромного поместья, чего нельзя было сказать о ее личном присутствии.