Провозился я долго. Чуть ли не час. Пока отловил наконец кого-то из агуанок постарше, пока объяснил, что от нее требуется, пока уговаривал, пока ждал… А потом еще пришлось для главы деревенского «оркестра» за вином бегать: гость я не гость, убил химеру или нет, а забесплатно старый пройдоха и копытом о копыто не ударит. Но пытаться отвязаться от капрала Иассира, когда ему дурь в голову стукнет, — гиблое дело! Я таки своего добился. И, надеюсь, не зря.

Агуане, похоже, собирались плясать всю ночь. Уже совсем стемнело, над верхушками деревьев показалась ущербная луна, вокруг маленькой площади зажгли второй ряд факелов. Кнесна де Шасвар, грустнея с каждой минутой, сидела все там же, на лавочке, машинально почесывая за ухом блаженствующего иглоноса. Тот зевал во всю пасть. Судя по валяющемуся возле когтистой лапы огрызку кекса, милый зверек сожрал все, что было на нашем участке стола, и теперь стоически пытался не заснуть. Я обернулся к музыкантам, сделал предупреждающий знак их главе и, выдохнув, направился к своим спутникам. Точнее, к спутнице — этот обжористый дурень интересовал меня не больше, чем воинский устав позапрошлого столетия.

— Вы не замерзли, госпожа?

Матильда подняла на меня глаза:

— Нет. Вечер теплый.

— Ну вот и чудненько, — заулыбался я, выуживая из-за пояса тонкую, как паутина, шаль. Не знаю, из чего ее плетут агуанские мастерицы, но таких узоров я еще нигде не видел. — Держите. Это вам. Тепла от нее никакого, но ваша истерзанная блузка скажет вам спасибо.

— Капрал Иассир! — Она опять покраснела.

Я пожал плечами:

— Не нравится? Ну ладно. Тогда Арлете подарю… Зря я, что ли, две монеты за этот пустячок отдал?

Провокация удалась — кнесна, бросив взгляд на свое декольте, вцепилась в подарок мертвой хваткой:

— Ну что вы! Мне… мне нравится! Правда! Спасибо. А кто такая Арлета?

— Моя старая приятельница. Может, вы ее в таверне видели. Она тоже из агуан.

— Подавальщица?

Мне показалось или госпожа де Шасвар недовольно сморщила нос? Зря. Меня пусть ругает как хочет, но друзей в обиду не дам. Я уже открыл было рот, чтобы высказать все, что думаю о заносчивых кнесовых дочках, но передумал. Чего от нее еще ждать-то? Она ведь другой жизни, считай, и не видела. Опять же воспитание… А, боги с ним, с социальным неравенством! Такой славный вечер. Теплые летние сумерки, мягкий ветерок приносит аромат диких роз, стаканчик вина, распитый с музыкантами, приятно греет кровь… И на меня снизу вверх смотрят самые прекрасные глаза из всех, что я когда-либо видел. Смотрят вопросительно, с легкой обеспокоенностью.

И правда, я что, пялиться сюда шел? Сейчас ведь опять по морде схлопочу — за недостойное разглядывание. Я прокашлялся и церемонно опустился перед кнесной на одно колено. Она удивленно моргнула:

— Что…

— Тсс! — заговорщицким шепотом перебил я. — Госпожа де Шасвар! Первая попытка произвести на вас впечатление не удалась, но я настойчивый. Не окажете ли честь…

«…стать моей женой?» — издевательски хохотнул внутренний голос. Я едва успел прикусить язык. И, подумав, молча протянул недоумевающей девушке сложенные лодочкой ладони. В них, матово поблескивая атласными лентами, лежали мягкие кожаные туфельки. Я такие на одной танцовщице в Эгесе видел во время выступления. Понятно, что в них особо по лесу не походишь, но на один-то танец хватить должно?

— О! — сказала кнесна. И захлопала длинными ресницами. По ее щекам опять разлился румянец.

— С размером не угадал, да?

— Угадали, — невнятно пробормотала девушка, кончиком пальца коснувшись атласной ленты. — Но откуда? Здесь же не носят…

— Говорю же — я настойчивый. — Подмигнув дочери великого кнеса, я со значением изогнул бровь. — И очень расстроюсь, если вы не согласитесь дать мне еще один шанс.

— Капрал Иассир, — зеленые глаза взглянули на меня уже с откровенным испугом, — вы с ума сошли? Какой шанс? О чем вы?

— О танце, разумеется, — ухмыльнулся я. — После недавней бодрящей пощечины ни о чем другом я даже не заикаюсь. Удар у вас, кстати, хорошо поставлен. Это комплимент, если что.

Матильда снова моргнула. Потом посмотрела мне в лицо и с подозрением прищурилась:

— Вы смеетесь надо мной, да?

— И в мыслях не было. Так я смею надеяться? Или катиться в произвольном направлении?

— Капрал! — Не сдержавшись, она фыркнула. — Ну что вы за человек! Я совершенно не могу понять, когда вы говорите серьезно, а когда… Зачем вы туфли убираете?

— Мне показалось, они вам не понравились.

— Я таких никогда не носила. — Кнесна, отряхнув стопы от приставших иголок, сунула ножки в туфельки. Затянула ленты на щиколотках, осторожно встала на землю и расплылась в блаженной улыбке. — Такие мягкие! И как по мне шили.

— Замечательно. — Я легко поднялся с колен и, отвесив зардевшейся девушке очередной полагающийся поклон, протянул ладонь: — Прошу вас.

За спиной, повинуясь жесту моей левой руки, нежно запела свирель. К ней присоединилась тонкоголосая флейта. Потом подключились скрипки. Глава «оркестра», хоть и жмот несусветный, дело свое знает.

— «Осенний вальс»? — Кнесна ушам своим не поверила. — Здесь?

Спрятав улыбку, я пожал плечами:

— В жизни нет ничего невозможного. Ну так что, госпожа? Рискнем еще раз? Может, мое воспитание оставляет желать лучшего, но по части танцев меня еще никто не упрекал!

— Вы сама скромность, господин офицер, — хихикнула Матильда. Но руку тем не менее навстречу протянула.

— Что есть, то есть.

Праздник грозил затянуться до утра. Кажется, давно перевалило за полночь, а разошедшиеся не на шутку агуане все плясали и плясали. Я так понимаю, наш пока безымянный питомец оказал им не просто большую, а прямо-таки огромную услугу, прикончив химеру.