— А что такое попкорн?

— Еще до нашествия ведьм была штука такая, которую ели на… гм… на разных зрелищах.

— А какая она на вкус?

Шестилап затащил-таки матрац на балкон и с триумфом на нем улегся.

— Не знаю, как объяснить, — сказал Федоров. — Вот попадется у какого-нибудь торговца — куплю и дам попробовать.

— Ловлю на слове.

Кот сменил позу, лег, подогнув под себя все лапы, и прищурившись, взглянул вверх. Ларион тоже посмотрел на солнце, заметил, что оно уже поднялось над крышей ближайшего дома, сладко зевнул. Спать хотелось просто немилосердно. Там, где должна была начаться битва, ничего до сих пор и не происходило. И так легко было откинуться на спинку кресла, расслабиться.

Спать…

Он открыл глаза и вдруг обнаружил, что провалился в сон не менее чем на час, судя по тому, как изменилось положение солнца. И, наверное, надо было тут же снова уснуть, поскольку на будущем месте сражения ничего не изменилось, но Ларион не смог. Он думал об Анне, о том что, возможно, потерял ее навсегда. И ему было непереносимо больно.

А потом Шестилап слегка приоткрыл один глаз и вполголоса спросил:

— Мы все правильно сделали?

— Не уверен, — признался Ларион.

— Но мы старались! А ты поступил так, поскольку иного выхода не было?

— Да, другого выхода не существовало.

— В таком случае перестань себя грызть. Закрой глаза и усни, а я посторожу. Если что-то начнется, я тебя разбужу, конечно. Главное зрелище ты не проспишь, будь уверен.

Федоров хотел возразить, но у него уже совсем не осталось желания спорить, не было для этого сил, голос кота уже воспринимался словно сквозь ватную подушку. Вот она стала плотнее, зарыла белый свет, подарила беспамятство, пушистое и очень осторожное. Оно, как опытный проводник, ловко подхватило его под руку, повело в темноту и пустоту, развлекая по дороге приятными воспоминаниями, устилая ее ощущением теплоты и покоя. В сон…

— Спишь, соня? Проснись, представление начинается.

Конечно, это был Шестилап. Кто еще кроме него?

Ларион открыл глаза и рывком сел. Автомат уже был в руках. И прежде чем до ведьмака дошло, что происходит, он успел машинально передернуть его затвор, дослать патрон в ствол.

— Осторожнее! — вскрикнул кот. — Так недолго кого-нибудь и пристрелить!

Причем тут он был совершенно прав. И Ларион, сообразив это, тотчас поднял ствол оружия вверх.

Солнце безжалостно било в глаза, и, прежде чем глянуть, что происходит на будущем поле боя, Федоров их протер. Потом посмотрел вниз и тотчас убедился, что его мохнатый приятель прав. Что-то и в самом деле начиналось.

Защитников возле почти восстановленной после взрыва баррикады теперь было раза в два больше. В стороне, на том же месте, что и вчера, стоял мэр. Чуть дальше и правее был дом, обычная пятиэтажка. В окне второго этажа появился человек в пятнистой каске. Вот он исчез, и тотчас из того же самого окна высунулся ствол крупнокалиберного пулемета.

Ну да, подумал Ларион, все правильно: на Бога надейся, а сам не плошай. Даже пулеметчика перекинули от другой баррикады. Действительно что-то намечается.

Он посмотрел дальше, туда, где были враги. Они тоже не дремали. В дальнем конце улицы снова показались боевые машины пехоты. Теперь они ехали медленно, словно настороженно. Солдаты, двигавшиеся за ними, все больше жались к домам, даже не пытаясь их обогнать.

— Думаешь, они решаться штурмовать город без своего атамана? — спросил кот.

— Нет, — ответил Ларион. — Ни за что.

— Значит, сейчас появится ихний ведьмак?

— Появится, никуда не денется.

Сказав это, Федоров окинул взглядом балкон. Плетеное кресло, матрац кота, мусор и донышко битой бутылки на самом краю, поблескивающее, словно крохотный прожектор.

Позиция, честно говоря, удобная для наблюдения, а не для того, чтобы воевать. Между тем лично он теперь может быть полезен защитникам города лишь только как стрелок. Ну а о коте и речи нет. Он хорош лишь в случае рукопашной: кому-нибудь из врагов может горло выкусить. При этом в сражении может понадобиться каждый ствол. Сегодня все будет более чем серьезно. Значит, сейчас необходимо спускаться вниз.

— Пошли. — Ларион встал.

Его тут же ощутимо качнуло к перилам. Тело, затекшее за время сна, протестовало против резких движений. Сделав несколько приседаний и почувствовав, что кровообращение восстановлено, Федоров сделал коту знак следовать за ним и вышел с балкона.

В момент, когда они вышли на улицу, метрах в двадцати от них взорвалась первая мина. Пришлось бежать в ближайшее укрытие, которым оказался подвал, и пережидать обстрел в нем. Как оказалось, он был чуть ли не битком набит людьми. Место Лариону и Шестилапу нашлось только у входа. Впрочем, на большее они не претендовали.