— Ну, зачем… Можно же в руку. Дайте, я сам, я умею…

— Цыц! — сказала Алёна тоном тети Маруси, когда та утихомиривала Толю-Полю. — Порассуждай еще, дам по загривку…

Я торопливо вздернул подол футболки до «загривка». Ощутил под лопаткой холодное касание ватки со спиртом и стал ждать. Наконец спросил:

— Ну, скоро?

— Все уже, — хмыкнула Алёна. — Хватит обмирать…

Надо же! Ну и мастерица!.. Я торопливо одернул футболку. Бородатый Боря подошел и дружески поинтересовался:

— Лопать хочешь? У нас есть пшенная каша с тушенкой и какао.

Я почувствовал, что ужасно хочу «лопать». Но…

— Можно, я только на минутку… куда-нибудь…

— Вон туда, за сосны, — понимающе посоветовал Боря.

Я догадывался, что все они имеют отношение к Дороге, к ее тайнам и законам. И осторожно спросил:

— А ничего, что я отойду далеко… от Колеи?

— Ничего. Здесь везде Колея … — сказал Боря. — Да к тому же теперь это неважно…

Я быстро вернулся, и мне дали ложку и миску с теплым варевом. И себе взяли. Мы сели не у стола, который был заставлен приборами, а прямо в траве. Я глотал кашу, заедал куском черного хлеба, запивал горячим какао из эмалированной кружки. Могло показаться, что мы в беззаботном турпоходе. Однако во мне сидело много-много вопросов, которые сливались в один большой вопрос: «А что будет дальше?» Но я не спрашивал. События развивались, и я боялся неосторожным вопросом толкнуть их в худшую сторону.

Наконец позавтракали. Я выдохнул «спасибо». А что теперь?..

— Ручей вон там. Это к вопросу о посуде… — сообщила Алёна. Я вскочил:

— Давайте помою! — Это чтобы задобрить не столько патрульных, сколько судьбу.

Но Алёна сказала:

— Дежурный у нас нынче Эдик. А ребенку пора в путь…

«В какой путь? Опять одному?» — Я стиснул в кармане янтарный шарик: — Помоги!»

Бородатый Боря поднялся, потянулся, глянул на меня с высоты.

— Григорий Юрьевич по прозванию Грин! Надеюсь, вторжение медицинской иглы в твои спинные мышцы не помешает тебе комфортабельно устроиться на автомобильном сиденье?

— Не… не помешает… А куда ехать?

— Странный вопрос, — отозвалась Алёна. — Ребенок не знает, что ему давно пора домой?

«Домой?!» — все рванулось во мне. А Эдик вдруг настороженно спросил:

— Не рано ли? Разве он уже идет?

Маргарита подошла к столу, глянула на компьютерный экран (который мне был не виден). Негромко сказала оттуда:

— Идет… Что ему еще делать теперь…

Я не понял, кто такой он. И не стал задумываться. «Домой! Домой! Домой!» — колотилось во мне.

— До свиданья, Грин, — сказали мне Маргарита, Алёна и Эдик, будто я и правда возвращался домой из небольшого турпохода. А Боря поманил меня и пошел к джипу. Я за ним…

— Садись…

В нагретой кабине было душно, пахло бензином. Боря успокоил:

— На ходу проветрится…

И мы выехали на тропу, которая почти сразу превратилась в проселочную дорогу. Я боязливо молчал минуты три, и наконец не выдержал:

— Но дом… Инск… он же остался позади. А говорили, что по Дороге назад нельзя…

— Правильно говорили, — с удовольствием подтвердил Боря. — Мы и не едем назад. Только вперед. Но как известно, Великий Кристалл мироздания, смыкается в кольцо. Слышал об этом?

— Слышал… маленько… Но ведь Дорога-то на смыкается…

— Это как когда. Порой она идет параллельно Кольцу..

— Но оно же бесконечное…

— Умница! Конечно, бесконечное! Но, как известно, в бесконечности невероятно длинные и невероятно малые расстояния равновелики. Поэтому Дорога сама решает, какой длины будет Колея, выбранная ей для того или иного путника. Тебе, Грин, повезло…

Дорога была ухабистая, меня сильно встряхивало на сиденье рядом с Борей, но последствий иглы я не ощущал. Подумал об этом и спросил:

— А в том шприце был тот самый препарат?

— Тот самый, — охотно подтвердил Боря.

— А где взяли? Ведь была только одна ампула…

— В ампуле сохранилась капля. Взяли анализ, приготовили…

— Так быстро!

Боря искоса глянул на меня и опять стал смотреть на дорогу (на Дорогу?).

— Дома разберешься, что там быстро, что не очень…