Шрифт:
11
Что сталось с ним? Бежал ли он Куда под новый небосклон Забвенья нового искать Или остался доживать Свой век на месте? — Мудрено И невозможно мне сказать; Мы не встречались с ним давно И даже встретимся едва ль… Иная жизнь, иная даль, Необозримая, очам Моим раскинулась… И свет В той дали блещет мне, и там Нам, вероятно, встречи нет… 1845
Видения {16}
Es ist eine alte Geschichte,
Doch bleibt sie immer neu [26]
1
Опять они, два призрака опять… Старинные знакомцы: посещать Меня в минуты скорби им дано, Когда в душе и глухо, и темно, Когда вопрос печальный не один На дно ее тяжелым камнем пал И вновь со дна затихшую подъял Змею страданий… Длинный ряд картин Печальною и быстрой чередой Тогда опять проходит предо мной… То — образы давно прошедших лет, То — сны надежд, то — страсти жаркий бред, То радости, которых тщетно жаль, То старая и сладкая печаль, То всё — чему в душе забвенья нет! И стыдно мне, и больно, и смешно, Но стонов я не в силах удержать И к призракам, исчезнувшим давно, Готов я руки жадно простирать, Ловить их тщетно в воздухе пустом И звать с рыданьем… 26
Старинная сказка! Но вечно останется новой она (нем.).
2
Вот он снова — дом Архитектуры легкой и простой, С колоннами, с балконом — и кругом Раскинулся заглохший сад густой. Луна и ночь… Всё спит; одно окно В старинный сад свечой озарено, И в нем — как сон, как тень, мелькнет подчас Малютка ручка, пара ярких глаз И детский профиль… Да! не спит она,— Взгляните — вот, вполне она видна — Светла, легка, младенчески чиста, Полуодета… В знаменье креста Сложились ручки бледные!.. Она В молитве вся душой погружена… И где ей знать, и для чего ей знать, Что чей-то взгляд к окну ее приник, Что чьей-то груди тяжело дышать, Что чье-то сердце мукою полно… Зачем ей знать? Задернулось окно Гардиною, свеча погашена… Немая ночь, повсюду тишина… 3
Но вот опять виденье предо мной… Дом освещен, и в зале небольшой Теснятся люди; мирный круг своих Свободно-весел… Ланнера {17} живой Мотив несется издали, то тих, Как шепот страсти, то безумья полн И ропота, как шумный говор волн, И вновь она, воздушна и проста, Мелькает легкой тенью меж гостей, Так хороша, беспечна так… На ней Лишь белизной блестит одной убор… Ей весело. Но снова чей-то взор С болезненным безумием прильнул К ее очам — и словно потонул В ее очах: молящий и больной, За ней следит он с грустию немой… 4
И снова ночь, но эта ночь темна. И снова дом — но мрачен старый дом Со ставнями у окон: тишина Уже давным-давно легла на нем. Лишь комната печальная одна Лампадою едва озарена… И он сидит, склонившись над столом, Ребенок бледный, грустный и больной… На нем тоска с младенчества легла, Его душа, не живши, отжила, Его уста улыбкой сжаты злой… И тускло светит страшно впалый взор,— Печать проклятья, рока приговор Лежит на нем… Он вживе осужден, Зане и смел, и неспособен он Ценой свободы счастье покупать, Зане он горд способностью страдать. 5
Старинный сад… Вечернею росой Облитый весь… Далекий небосклон… Как будто чаша, розовой чертой, Зари сияньем ярко обведен. Отец любви!.. В священный ночи час Твой вечный зов яснее слышен в нас. Твоим святым наитием полна, Так хороша, так девственна она, Так трепетно рука ее дрожит В чужой руке — и робко так глядит Во влаге страсти потонувший взгляд… Они идут и тихо говорят. О чем? Бог весть… Но чудно просветлен Зарей любви, и чист, и весел… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 6
Опять толпа… Огнями блещет зал, Огромный и высокий: светский бал Веселостью натянутой кипит, И масок визг с мотивом вальса слит. Всё тот же Ланнер страстный и живой, Всё так же глуп, бессмыслен шум людской, И средь людей — детей или рабов Встречает он, по-прежнему суров, По-прежнему святым страданьем горд — Но равнодушен, холоден и тверд. И перед ним — она, опять она! И пусть теперь она осквернена Прикосновеньем уст и рук чужих,— Она — его, и кто ж разрознит их? Не свет ли? Не законы ли людей?.. Но что им в них? — Свободным нет цепей… Но этот робкий, этот страстный взгляд, Ребячески-пугливый, целый ад В его груди измученной зажег. О нет, о нет! не люди — гневный бог Их разделил… Обоим дико им Среди людей встречаться, как чужим, Но суд небес над ними совершен, И холоден взаимный их поклон, Едва заметный, робкий. 7
И опять Видение исчезло, чтобы дать Иному место. Комната: она Невелика, но пышно убрана Причудливыми прихотями мод… В замерзшее окно глядит луна, И тихо всё, ни голоса… но вот Послышался тяжелый чей-то вздох. Опять они… и он у милых ног, С безумством страсти в очи смотрит ей… Она молчит, от головы своей Не отрывает бледных, сжатых рук. Он взял одну… он пламенно приник Устами к той руке — но столько мук В ее очах: больной их взгляд проник Палящим, пожирающим огнем В его давно истерзанную грудь… Он тихо встал и два шага потом К дверям он сделал… он хотел вздохнуть, И зарыдал, как женщина… и стон, Ужасный стон в ответ услышал он. И вновь упал в забвении у ног… И долго слов никто из них не мог На языке найти — и что слова? Она рыдала… на руки опять Горячая склонилась голова… Она молчала… он не мог сказать Ни слова… Даль грядущего ясна Была обоим и равно полна Вражды, страданья, тайных, жгучих слез, Ночей бессонных… Смертный приговор Давно прочтен над ними, и укор Себе иль небу был бы им смешон… Она страдала, был он осужден.