Лорду позволили бежать, чтобы через него выйти на Акулину Петрову, в руках у которой, как предполагал Хейес, находилось то, что Лорд обнаружил в могиле Николая Максимова и в банковской ячейке. Имея возможность следить за добычей с безопасного расстояния, преследователи дали Лорду попетлять по улицам вечернего Сан-Франциско. Сперва Хейес посчитал место встречи странным, но потом сообразил, что Лорд позаботился, чтобы вокруг было многолюдно. А Хейесу сейчас как раз меньше всего нужно было привлекать к себе внимание.

— Не нравится мне выражение их лиц, — заметил Хрущев.

Хейесу оно тоже не понравилось, но он промолчал. Его утешало, что портативное устройство слежения с жидкокристаллическим экраном уверенно пищало, извещая о сильном сигнале маячка. Хейес нажал кнопку, и в задней двери «линкольна» опустилось стекло. Орлегов и Прищуренный подошли к машине.

— Мерзавец забрался в вольер к гориллам, — сказал Орлегов. — Мы попытались последовать за ним, но нас остановила эта долбаная тварь. Я рассудил, что шоу нам не нужно, поэтому мы вернулись. Мы просто выследим Лорда снова.

— Вы поступили разумно, — согласился Хейес. — Сигнал по-прежнему сильный.

Он повернулся к Зубареву.

— Пошли?

Хейес открыл дверь, и они вышли из машины. Орлегов зажал устройство слежения в руке, и все четверо направились к воротам зоопарка. Вдалеке послышался приближающийся вой сирен.

— Кто-то вызвал полицию, — заметил Хейес. — Надо действовать быстро. Здесь вам не Москва. Полиция задает слишком много вопросов.

В воротах никого не было. У вольера с гориллами собралась небольшая толпа. Прибор в руках Орлегова продолжал указывать на присутствие Лорда поблизости.

— Спрячь эту штуковину под куртку, — приказал Орлегову Хейес, не желая привлекать внимание.

Они приблизились к вольеру с приматами, и Хейес спросил, что здесь происходит. Какая-то женщина объяснила, что чернокожий мужчина и белая женщина перебрались через стену и ров и гориллы набросились на них. В конце концов им удалось проскользнуть в калитку в каменной стене и скрыться. Взглянув на ярко освещенный вольер, Хейес сразу же увидел, что держал в сжатом кулаке здоровенный самец гориллы.

Это был темно-зеленый свитер.

Тот самый свитер, в котором прятался маячок. Хейес тряхнул головой, вдруг вспомнив пророчество Распутина. «Невинность зверей будет охранять их и указывать им дорогу, став высшим судией успеха».

— Свитер у этой треклятой обезьяны, — сказал он Зубареву.

Тот, подойдя вплотную к стене, убедился в этом сам.

Судя по выражению лица, Хрущев тоже вспомнил предсказание старца.

— Определенно, зверь их спас. Интересно, указал ли он им дорогу.

— Хороший вопрос, — согласился Хейес.

Лорд раздвинул золотую оболочку яйца. Бриллианты полетели из оправы, словно капли сока из разломанного апельсина. На траву упал маленький золотой предмет. Нагнувшись, Акулина подобрала его.

Это был колокольчик.

Золото ярко блеснуло в свете фонаря, впервые за многие десятилетия оказавшись на свежем воздухе. Лорд разглядел крошечные буквы.

— Здесь написано по-русски, — сказала Акулина, поднося колокольчик к глазам.

— Ты можешь прочитать?

— «Там, где императорское дерево и Бытие, ждет Шип. Используйте те слова, которые привели вас сюда. Успех придет, если будут произнесены ваши имена и образован колокол».

Лорд устал от загадок.

— Что это значит?

Маленький колокольчик имел в высоту не более трех дюймов и всего пару дюймов в диаметре. Языка не было. Судя по весу, он отлит из чистого золота. Кроме букв, высеченных снаружи, других надписей и рисунков на нем не было. По-видимому, это последнее послание Юсупова.

Похоже, прямые потомки Николая II дожили до начала двадцать первого столетия. Пока коммунистические генсеки правили русским народом, наследники трона Романовых скрывались «там, где императорское дерево» — где бы это ни было. Лорд хотел разыскать их. Больше того, он должен был это сделать. Степан Бакланов не имел прав на русский трон, и, быть может, появление прямого потомка Романовых как следует встряхнет российский народ. Однако сейчас Лорд слишком устал, чтобы заниматься чем бы то ни было. Первоначально он собирался уехать из Сан-Франциско в тот же вечер, но теперь передумал.